Сказки для добрых сердец

Абрамцева Наталья

И еще. Окно точно знало, что тепло — не навсегда, что придут холода. Окно знало, что его хозяйка замерзнет и попросит не пускать домой холод. И окно закроется. И тогда, в этом мудрое окошко не сомневалось, подойдет повзрослевший Кис и немного виновато посмотрит вверх. Фиалки, белые и лиловые, недовольно — они еще не совсем простили котенка — уступят ему место, и Кис легко прыгнет на подоконник.

— Простите меня, — скажет Кис.

— О чем ты? — будто бы удивится окошко.

А еще через некоторое время из дальних северных

стран вернется друг окна — Мороз. И на стекле снова появятся чудесные рисунки: то звезды — снежинки, то волшебные кружева, а под Новый год самые настоящие пушистые елочки-лапы. И Кис скажет:

— Вы самое-самое красивое!

МАКИ И МЯЧ

Жил-был яркий, разноцветный, надувной мяч. Это так. Но сказку начнем по-другому. В нарядной комнате в необычной, очень современной вазе стояли цветы. Ярко-красные маки. И круглый год, даже зимой, оставались яркими и красивыми. Потому что не были настоящими. Это были искусственные цветы, очень искусно сделанные из синтетического материала с каким-то хитрым названием. Цветы казались почти настоящими. Маки были будто живые.

…Но вот пришло лето — то самое, обыкновенное. Хозяйка отправилась за город. Взяла с собой дочку, а дочка, конечно, не забыла веселый надувной мяч. О котором я уже говорила. Яркие цвета делили его, как волшебный апельсин, на дольки: долька синяя, долька желтая, потом зеленая, потом голубая, потом красная и белая и, наконец, в разноцветную крапинку.

Но дни шли и шли. Лето кончалось, кончалось и… кончилось. А как не хотелось забывать его — траву, речку, теплый дождь, веселый разноцветный мяч. А почему бы не поселиться ему, веселому мячу, в комнате насовсем? Ведь он тоже помнил, а значит, мог и напомнить лето. Вот и получилось как-то незаметно, что мяч устроился на столике рядом с ярко-красными неувядающими маками.

Сначала мяч и маки будто не замечали друг друга. Мяч просто стеснялся. А маки — те не сразу снизошли до разговора с каким-то там мячом. Но что-то наконец подсказало им, что это не «какой-то там» мяч, а, представьте, родственник. И ярко-красные цветы, пошуршав тонкими лепестками, решили завязать беседу.

— Уважаемый сосед, разве нам не о чем поговорить?

— Есть! — обрадовался мяч.

— Конечно, — кивнули маки, — ведь мы родственники.

— Родственники? — качнулся мяч. — Здорово! Но не понятно.

— Это очень просто. Мы надеемся, вам говорит о чем-то слово экстраполиуретан?

— Экстра… что? Поли… как? — не понял мяч.

— Экстраполиуретан, — легко повторили маки, —

разве вы не знаете, что так называется замечательный синтетический материал, из которого сделаны и мы, и вы.

— Нет, — смутился разноцветный мяч.

— Странно, — удивились маки.

И подробно рассказали о том, из чего, как и где делается экстраполиуретан. Закончив рассказ, они важно спросили:

— Вам все понятно? Вы все запомнили?

— Ой, извините, — раздался голос с красной дольки мяча, — я не все поняла, потому что прослушала. Я развспоминалась.

— Что же вам вспомнилось? — немного недовольно осведомились маки.

— Да ничего особенного, — вздохнула красная долька, — просто поле маков.

— Поле маков? Таких, как мы?

— Нет, это были маки не из экстра… как там…

— Нет? А из чего же?

— А не из чего. Они просто росли. Они были настоящими.

— Настоящими? Из ничего? Как это?

— Очень просто, — послышался тихий голос голубой дольки, — мне, правда, больше запомнились незабудки. Голубые, как я.

— И тоже не из?.. — удивленно начали маки.

— Нет! Не из… Так же, как и… — перебила белая долька мяча, — как и белые-белые ромашки. Они росли вперемежку с незабудками, невдалеке от маков. И все — ромашки, незабудки, маки — были не из чего. Просто живые.

— Живые! — хмыкнули ярко-красные маки. — Настоящие! Можно подумать, мы…

— Ах, нет! Ах, что вы! Мы совсем не то имели в виду, — спохватились красная, белая, голубая дольки мяча.

— Ничего-ничего. Не смущайтесь, — снисходительно закивали маки, — объясните только, почему те цветы… живые?

— Почему…

— Ну, как сказать…

— Трудно объяснить. Просто мы помним, что нам очень хотелось попрыгать по цветочному полю. Но наша девочка сказала, что цветам будет больно, если их ударить. Даже нечаянно! В прыжке. А вам, наверное…

— Да, да… — перебили маки, — это, в общем, понятно. И просто. Да, да! — Маки гордо подняли головки. — Это просто. И любопытно. Да-а-а. А вот… А вот… скажите, не знаете ли вы… — ярко-красные цветы неожиданно решили переменить тему разговора, — не знаете ли вы свой артикул?

— Арти… что? — не понял мяч, не поняла ни одна его долька.

— Ар-ти-кул. Это тоже очень просто. И важно! Это почти как паспорт у человека. Любая вещь имеет свой магазинный номер — артикул. У нас такой, — маки раздельно произнесли, — АДС-347/26-б. А у вас?

Вместо серьезного четкого ответа послышался легкий добрый смех синей дольки.

— Ой, — смеялась она, — я вспомнила про паспорт.

— Про паспорт? Что же здесь смешного? — удивились маки.

— Я по порядку, — сказала синяя долька. — Однажды с девочкой и мамой мы плыли в лодке по речке. Река была синей-синей. И спокойной, гладкой. И совсем не широкой.

— А по берегам росла необыкновенно зеленая, — подхватила зеленая долька, — высокая осока.