Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"
Шрифт:
– Что, что случилось? («Ведь, подумать страшно, ЭТО может произойти и со мной!»). Успокойся, на тебе даже щетина примята!
Чашки, сохнувшие этажом выше любезно капнули водой на беднягу. Тот, немного успокоившись, наконец-то смог продолжать, то и дело всхлипывая.
– Мной.... мыли... батарею!
Окружающие его предметы по разному отреагировали на это заявление. Одни просто пожали плечами, дескать, подумаешь, эка невидаль! Ну и что такого? Другие, напротив, стали возмущаться. Но и тех и других заинтересовал сам процесс того, как использовали Ёршика.
–
– Расскажи нам всё, в мельчайших подробностях!
– Я сразу заподозрил неладное, как только Хозяйка меня взяла в руки и стала передо мной извиняться. А потом она сказала: «Ну, ничего, я тебя потом отмою, не переживай!» и...., - он опять судорожно всхлипнул.
– И начала меня макать прямо головой: сначала в таз с водой, а потом в эту грязную, темную, пыльную батарею! Как мне было страшно! Я сопротивлялся, как мог, но она меня пихала все сильнее и сильнее! А потом опять в воду, а потом опять в батарею! В каждую секцию! А эти секции были одна страшней другой! Где-то даже были дохлые мухи!
– Ничего себе!, - потрясенно произнес его брат, живо представив себе эту картину.
– И много было этих секций?
– Много... Не знаю... Я на десятой потерял счёт... Я думал, этот кошмар никогда не кончится. Правда сначала, когда Хозяйка унесла таз с уже грязной водой, у меня сердце запрыгало от радости. Я решил, что всё, мои мучения закончились. Но она просто меняла воду, как выяснилось...
– Это жестоко!, - воскликнул Стакан, стоявший рядом с чашками.
– Использовать вещь не по назначению - это невыносимо! Надо этому положить конец, должен же быть какой-то закон, запрещающий эти безобразия! Вот в меня, например (несмотря на то, что я предназначен для воды, между прочим), сколько раз наливали и пиво и вино! Так недолго и пристраститься! И даже алкоголиком стать! А однажды... бр-р-р! Налили подсолнечное масло! А потом от него же и отмывали, даже с порошком! А ведь я был сделан на заводе хрустальных изделий, да и сам я почти хрустальный... Да что там почти!, - распалялся он всё больше и больше.
– Я и есть самый настоящий хрустальный бокал!
Он игриво поглядывал на спящую водочную стопку, более граненую, чем она сам и, соответственно, более «хрустальную». Но та только изредка всхрапывала и икала.
Окружающие старались сдержать смех. И даже пострадавший Ёршик не сдержал улыбки, на какое-то время забыв свою беду. Все прекрасно знали, что никакой он не хрустальный, а обыкновенный Стакан. И что фамилия его Гранёный. И что он даже рядом с хрусталем никогда не стоял.
– Будет вам судачить!, - с горечью проговорила разделочная доска, стоявшая в углу.
– Вот у меня - горе, не чета вашему! Про меня вообще забыли!
От горя ее коробило.
– Зачем вообще меня покупали? Как это тяжело - чувствовать свою ненужность и невостребованность!
Вся посуда как-то сразу приумолкла. Каждый на миг представил себе, что и он будет так же никому не нужным хламом и в результате (страшно подумать!) окажется на помойке.
– И все равно, надо что-то предпринять! Так это оставлять нельзя! А то можно сами знаете,
Страсти опять стали разгораться. Чашки, в отчаянии стали заламывать ручки, слегка позвякивая друг о друга.
Вдруг все мигом стихли - открылась дверца шкафчика и Хозяйка положила в сушку резиновые перчатки, которые тут же безжизненно повисли. Лишь только дверца вновь закрылась, на перчатки набросились с расспросами.
– Что с Вами? Вы живы? Может Вам переместиться левее - здесь будет Вам удобнее.
Перчатки устало пошевелились.
– Глупые вы... Мы счастливы... Устали немного, но это пройдет! Мы любим работать. И к тому же, Хозяйка очень ласково с нами обходится. Разговаривает, благодарит за выполненную работу, а перед особо грязной работой даже извиняется....
«Пострадавший» Ёршик задумчиво произнес:
– И передо мной она тоже извинялась... И потом тоже благодарила... Да, что ни говори, она к нам по-человечески относится...
Мнения разделились. Дело чуть не дошло до битья посуды. Однако верх взял старый испытанный способ: решили на собрании голосовать.
Встал вопрос: кем назначить секретаря и нужен ли он вообще. Решили, что так и быть, обойдутся. Тем более, что стопка, которая обычно выступала в этой роли, все еще спала и просыпаться не собиралась.
Обошлись и без повестки дня и без громких дебатов. Решили зря на Хозяйку не обижаться (кроме совершенного забытия ею пользоваться посудой, как в случае с вышеупомянутой разделочной доской) и даже милостиво прощать оную даже тогда, если она (не дай Бог, конечно!) будет использовать их не по назначению. Но только в том случае, когда она ЗАРАНЕЕ попросит извинения за несанкционированное обращение и после попросит СЕРДЕЧНО И С ЧУВСТВОМ прощения. Естественно, не забыв привести используемый предмет в надлежащий вид и, соответственно, в чувство.
Собрание закончилось как обычно, всеобщим братанием, весельем и по возможности каждого, плясками.
Ёршик был удовлетворен и даже рад тому, что его во-первых, выслушали, во-вторых, посочувствовали, и в-третьих, даже собрали собрание (простите за тафтологию, но от нее никуда не деться) и вынесли постановление. Он был горд, что заварил эту кашу и рассуждал про себя: «А ведь подумать страшно, если бы не я, так они бы и терпели все это безобразие!».
Наступила ночь. Вся посуда - и в сушилке и на полках мирно спала. Никто не знает, какие сны им снились. Самое главное - среди всей посуды было взаимопонимание, терпение и осознание собственной нужности.
Чего не всегда достает людям, ею пользующимся.
Екатерина Корнеева
Если меня совсем нет
Еще совсем немного – и загорятся звезды, и выплывет месяц и поплывет, покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ежик с Медвежонком.
– Гляди, – скажет Ежик.
– Угу, – скажет Медвежонок. А месяц подымется еще выше и зальет своим холодным, тусклым светом всю землю.