Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"
Шрифт:
– Прибереги эти сказки, - сказал старый тролль.
– В долгие зимние вечера ты докончишь нам сказку о пяти пальцах, а заодно расскажешь и обо всём на свете. У нас в Норвегии никто не умеет плести такие небылицы. Мы будем сидеть у себя в горной пещере при свете смолистых сосновых лучин и пить мёд из старинных позолоченных рогов. Эти рога я получил в подарок от речного духа. Он и сам придёт к нам в гости и споёт тебе все песни, которые слышал у себя на родине от горных пастухов. То-то весело будет у нас! Лососи запрыгают в струях водопада и будут биться о стены нашего дворца. Только не попасть им к
В самом деле, куда девались сыновья старого тролля? Они бегали по полю и задували блуждающие огоньки, которые так любезно явились участвовать в факельном шествии.
– Что вы носитесь без толку?
– сказал старый тролль.
– Я за это время нашёл для вас мать, и теперь вы можете жениться на любой из ваших тёток, какая вам только понравится.
Но сыновья сказали, что им больше по вкусу пить со всеми гостями "на ты" и произносить заздравные речи, а жениться вовсе не хочется.
Спорить с ними было невозможно. Они без конца говорили речи, пили со всеми "на ты", а потом опрокидывали кубок себе на ноготь. Это означало, что на дне не осталось ни капли.
Под конец оба брата сняли с себя кафтаны и растянулись на столе отдыхать - они никого не стеснялись. А старый тролль пустился со своей молодой невестой в пляс и потом поменялся с ней сапогами. Это поновей, чем меняться обручальными кольцами. Да и потерять сапог труднее, чем кольцо.
– Чу, поёт петух!
– сказала старая ключница.
– Пора нам закрыть холм, пока солнце не сожгло нас.
И холм закрылся.
...А по стволу гнилого дерева бегали взад и вперёд юркие ящерицы и болтали между собой по-ящеричьи.
– Ах, как нам понравился старый норвежский тролль! Как он нам понравился!..
– А с моей точки зрения - молодые лучше, - еле слышно прошептал дождевой червяк.
Но так как он был слеп, то никто не поверил, что у него есть точка зрения.
Г. Х. Андерсен
Лесорубы и фея
Было дело, коротали когда-то вечера в лагерях лесорубы за рассказами о королях, королевах, принцессах — да ещё о призраках, что, говорят, возвращаются с того света тревожить живых. Только порой попадались среди слушателей маловеры; приходилось тогда рассказчику с удвоенным пылом всех убеждать, что слова его — не байка пустая.
Случилось раз Жозефу Уэллету (теперь-то он уже помер, бедняга, а когда-то сказитель был — во всём свете второго такого не найдёшь!), так вот, случилось, значит, ему, как пришёл его черёд на чурбан садиться да рассказывать, завести речь про белую фею. Являлась она, говорит, когда-то селянам, высокая да дородная; кто знал секрет — мог её по своей воле вызвать. Позовёшь — она и придёт.
Ну, не поверили ему лесорубы, на смех его подняли. Рассердился Жозеф-покойник. Повернулся он тогда к двери, посмотрел на неё в упор — а потом и говорит: «Слушай, старая, ты, что сидишь на троне сияющем, в короне своей золотой; явись нам, приди, покажись моим друзьям!»
Тишина тут наступила такая — никто и вздохнуть не смеет, повернули все головы к двери, смотрят... И вдруг видят: стоит у входа красавица — а походила она, как
Больше в ту зиму ничего такого удивительного не приключалось, только вот лесорубы никогда с тех пор не решались хоть в чём-нибудь не соглашаться с покойным Жозефом.
Легенды новой Франции
Летающие охотники
Эдмон лет сорок прожил вместе с индейцами племени монтаньи на берегу речушки Асташ; так, кстати, прозвали эту речку по имени одной индианки старой из тех мест. Каждую осень отправлялся Эдмон вместе с монтаньи в края, где они охотились. Много он там всякого повидал, да только больше всего любил Эдмон рассказывать историю про летающих охотников.
А было это так. Раз зимою, когда все капканы были уже расставлены, все ловушки готовы, решили индейцы отправиться в новые места, разведать, как там да что — насчёт охоты. Только снег в том году такой лежал глубокий да рыхлый — даже на снегоступах далеко не уйдёшь. Ну, и решил тогда вождь племени, что без колдовства тут не обойдёшься. Принялся он мокасины да снегоступы охотников обмазывать, а чем — неизвестно; состав у него такой был, секретный. Да ещё приговаривает при этом чего-то, слова тайные бормочет.
Ладно. Собрал он потом охотников, и они, за ним следом, поклонились, значит, в ту сторону, куда отправляться надумали. А вождь тут как крикнет — и раздался вдруг шум, будто кто на снегоступах куда пробирается, по сугробам шагает. А охотники и пошли себе по воздуху, всё выше да выше, к небу потихоньку подыматься стали, а потом как над деревьями помчат — не хуже птиц больших, что под облаками им попадались.
Да, ну и полёт это был! Как же они неслись тогда, воздух рассекали, только ветер в ушах свистел. Да ещё вдобавок шум этот не прекращался, словно на снегоступах кто по сугробам бежит со всех ног. И хоть холод тогда стоял страшный, мчали они так, что мороза и не почуяли, вроде и не зима им.
Часа два они так летели, неслись, будто бесом обуянные, а потом вождь их главный вдруг как крикнет что-то, команду, вроде, какую, — непонятное, в общем, слово. Ну, и стал, значит, бег их помедленней, не такой, будто, бешеный, потише всё да потише, — а потом и начали охотники наземь опускаться один за другим, на снег застывший. Оглянулись, видят: в лесу они, вокруг ели маленькие, чёрные, лучи сквозь них солнечные пробиваются, на снегу играют.
Ну вот, там-то и провели они, в местах этих северных, зиму, Эдмон и индейские его друзья: ловушки ставили, охотились. А как весна подошла — да только не успел ещё снег растаять, — стали они назад собираться. Меха все добытые аккуратно в тюки свернули, на себя их взвалили, пристегнули всё прочно, закрепили. А потом и побежали на заколдованных своих снегоступах обратно той же дорогою небесной, которой когда-то прибыли: так по ней прямёхонько до Сагне к себе и добрались.