Сказки для сатиров
Шрифт:
— Ты бы лучше поспала и ни о чем не думала.
Ответа он не дождался, я оказалась всецело поглощена своим единственным развлечением. Мужчина ещё некоторое время поглазел на мое занятие, а затем отошел обратно к столу, сел перебирать бумаги, что там скопились.
— Жаль вас, детишек, — негромко проговорил он, склоняясь над бумагами, — вы ведь просто есть хотите. Но кто ж донесет это до Аргента. Говорят, даже его мистра пыталась, но он против менять свои законы. А ведь она с ним уже больше сотни лет, скоро на покой пойдет, но нет, не послушал
На своей территории каждый бог устанавливал свои законы сам. Конечно, я слушала мужчину, но ни на секунду не отрывалась от головоломки. Хотелось успеть напоследок, собрать ее прежде, чем меня казнят.
Мой друг приходил ко мне только во снах, но я мечтала увидеть его наяву хотя бы раз. Во снах мы мало общались, а может я просто не помню. Но помню, что рядом с ним мне было хорошо. Никого не было ближе него. Во снах он мог обнимать меня, мог касаться, как и я его, но после пробуждения я всегда забывала, что было во сне, забывала, как он выглядит, что делал, оставалось лишь смутное ощущение. Но даже этих крох хватало, чтобы я хотела возвращаться к нему снова и снова. И когда я занималась его головоломкой, мне казалось, что он рядом, смотрит, поддерживает, советует. Конечно, это все иллюзия, но какая приятная!
Мужчина замолчал, занимаясь своей работой, я тоже молчала, тихо пощелкивая механизмами шарика. Время шло и уже давно перевалило за полночь. Устав, я на пару минут оставила свое занятие и оперлась затылком на холодную каменную стену. Сидеть приходилось на полу, ибо сено в углу совершенно не вызывало доверия обилием грязи.
— Как вас зовут? — подала я голос.
— Альберт Доувен, деточка. А тебя? — обрадовавшись, что я наконец пошла на контакт, он оторвался от написания какой-то бумаги и посмотрел на меня.
— Льера. Можно воды?
— Конечно можно.
Он налил воды из графина в свою кружку и принес мне, протянул сквозь прутья решетки. А я опустила взгляд на головоломку и, прежде чем подняться за водой, щёлкнула ещё раз, в очередной раз сдвигая по кольцу и меняя узор. И внезапно шарик завибрировал у меня в руках так сильно, что пришлось его отпустить. Я испуганно вжалась в стену, и даже мужчина отступил, изумлённо глядя на происходящее. Шарик завис в воздухе передо мной, и все его грани раздвинулись и разъехались, а затем разлетелись на зависшие в воздухе отдельные части так, что между ними оказалось пустое пространство, но при этом они все ещё держались правильными сторонам друг к другу. А в моей голове раздался знакомый по снам, но более глубокий голос с еле заметным эхом:
— Собрала! Ты собрала ее, Льер-ра! Ты освободила меня! Наконец-то! — и голос торжествующе захохотал.
И несмотря на то, что смех был лишь в моей голове, воздух вокруг наполнился вибрацией и темные извивающиеся тени появились вокруг меня.
— Ты что ж натворила, мелкая?! К оружию! Все вниз! — последние слова он буквально гаркнул.
Все происходило быстро, я была просто в шоке и не успевала реагировать. Лишь закрыла уши
— Не бойся, Льера. Будь всецело моей, и тебе никогда не придется бояться. Я — отвергнутый бог, Льера!
Голос ликовал и торжествовал в моей голове. Сам по себе он меня не пугал, а первый эффект неожиданности уже прошел, и я открыла глаза, глядя на мужчину перед собой, но общаясь с голосом в голове.
— Отвергнутый Бог? Как тебя зовут?
— Отвергнутый Бог? — повторил Альберт Доувен, так и замерев со своей кружкой в руках.
— Меня зовут Тенебрис, Льер-ра. Я — бог Тёмного Солнца! — и снова довольный хохот. — Ничто и никогда не сможет удержать меня навечно!
Его хохот резко прервался:
— А вот тебя может. Но давай исправим это.
И прямо на моих глазах решетка изогнулась и начала разъезжаться, образовывая для меня проход. В комнату начали вбегать люди с мечами, и в тот же момент Альберт Доувен, о чем-то догадавшись, выплеснул воду на решетку. Капли воды показали то, что было не видимо глазу. Несколько небольших, но мощных щупалец держались за прутья, раздвигая их, причем тянулись они откуда-то от меня. И мне снова стало страшно. Я все-таки представляла его себе человеком и видела таковым. И уж никак не ожидала, что мой друг — тот самый бог, которым пугают в самых страшных историях.
— Слушай мой приказ! — гаркнул мужчина. — Не выпускать ЭТО отсюда любой ценой!
— Не волнуйся, Льера, я помогу сбежать, — голос в моей голове стал чуть тише. — Но мое время истекает, торопись. Я расчищу тебе путь.
И с этим словом невидимое щупальце ударило по первому же бросившемуся на меня стражнику. Того сломало пополам с лёгкостью тряпичной куклы и унесло в боковую стену. Остальные трое удивленно сопроводили его взглядами.
— Уходи, Льера! Беги отсюда! — снова голос в голове, теперь уже почти шепот.
Я бросилась к проходу в решетке, Альберт Доувен — к своему мечу, а все прочие стражники — на меня, выбирающуюся наружу. Но с ними невидимые щупальца разобрались в несколько секунд, не дав и шанса выжить.
— Стой! — почти взвизгнула я, понимая, что сейчас умрет и этот мужчина, единственный проявивший ко мне человечность.
И сделала я это очень вовремя. Щупальце как раз подхватило Альберта и замерло, подняв его над полом. После моего вскрика ещё одно обвилось вокруг его руки, удерживая меч.
— Что такое, Льер-ра? — произнося мое имя, он иногда растягивал "р", издавая звук средний между рычанием и довольным урчанием, будто ему нравилось его говорить.
— Отпусти меня, чудовище!
Мужчина дернулся, из-за чего его сразу обвило ещё несколько невидимых конечностей. Их было заметно по его смятой одежде.
— Отпусти его, пожалуйста, — попросила я Тенебриса.
— Ну почему, Льера? Почему?
Мужчина тоже удивлённо уставился на меня.
— Он обошёлся со мной, как с человеком, — ответила я богу.