Сказки для всей семьи. Арт-педагогика на практике

Валиев Саид

Блеснуть коротким поученьем, или, наморщив тяжко лоб, в молчании держать апломб! Мастак, короче, и учитель, он стал великим эрудитом. А как нанизывал он фразы, а как в глаза смотреть умел! В его устах простые мысли сверкали, словно божий перл!

А чтобы не стоять на месте, когда весь мир вперёд бежит, решил что было бы уместно своё призванье подтвердить. Места святые посетить, с одним-другим авторитетом соприкоснуться, наделив их парой-тройкою советов, а на вопросы дать ответы, и духом душу напитать в скитах, разбросанных по свету. С улыбкой светлой и без драм, всех мудрецов собрать

в карман.

И вот, испробовав пути, познав, в чём смысл и соль земная, на скорый поезд гордо сел, наполнен планами без края как просвещение нести, по землям родины ступая. А на последнем полустанке решил традицию блюсти, и как ведётся на Руси, решил пешком он по просёлку босой ногой чуток пройти. Не рассчитал наш Пух немного и утомился на дороге. Одел ботинки и добрёл до деревеньки до убогой, где у колодца дед сидел. Устал наш путник, рядом сел, в изнеможении бросил ноги.

Наш «просветитель» отдохнул, воды колодезной напился, на дедушку орлиным взором, прищурившись слегка, стрельнул. Дедуля же такой был древний, что ветер рядом затихал. Давно он путь земли оставил и встречи с Небом тихо ждал. И Пух нежданно для себя вопрос задал, как бы шутя:

– Скажи-ка, дед, ты много прожил, тебе почти что целый век! В чём соль ошибки, что же создал, за что страдает человек?

– Ответ простой! – старик, не глядя на Пуха, тихо прошептал. – Из человеческих созданий, опасней мир его зеркал!

Пух ухмыльнулся: что же с деда взять?! И удалился, не прощаясь. Но с каждым шагом мысль такая все больше нравилась, прельщая глубокой мудростью простой. «А ну-ка, ну-ка» – он постиг, что говорил седой старик! В ученьях многих говорится, что зеркала наш злейший враг, и вспомнил он в единый миг, что почерпнул из многих книг! Что искажается реальность. И исказился человек. А это страшный, тяжкий грех! Конечно, зеркало! Дедуля! Он был не глуп, он что-то знал! И нужно как-нибудь вернуться, поговорить бы по душам! Но времени, уж право, нет, пора настала поделиться плодами мудрости бесед.

И семинар за семинаром в краю родном приносят свет! И лекции его недаром воспел в стихах один поэт! И слава, спутник долгожданный и вдохновение само в устах звучит, венец лавровый на голову его надет! Ну, а в конце своих занятий он взял за правило одно: сказать, что всех страшней, опасней, полно коварства – зеркало! И если жизнью дорожите, то не смотритесь в зеркала. Такую истину простую один дедок мне подсказал!

Всё хорошо: и честь и слава, и дело правды для людей! Вот жить бы всем так! Так работать: без шума, пыли и страстей! А вот однажды в ночь с субботы, к подушке сладостной прильнув, и сладким сном он беззаботно с чистейшей совестью заснул. И тут же Пух наш обнаружил, что на скамейке он сидит. И в то же Небо так же строго все тот же дедушка глядит. Наш Пух уж рот открыл для слова, что он за всех один творит! Что Пух наш – он совсем не жадный, и славы хватит на двоих! Что истину он стариковью без искаженья передал…

Сердито дед вдруг бровь нахмурил, губу брезгливо подобрал. И без размаху треснул больно, ладонь затылок повстречал! Как ветром Пуха с места сдуло, от страха скрючился, дрожит.

– Болтун несносный и безмозглый! – дедуля про себя ворчит. –

Проблема не в стекле сидит! А в том, кто самостью поросший в нём создаёт свой важный вид! Ты в зеркале себя не видишь, ты сам себя уже забыл! А отражается лишь глупость! Уйди, смотреть уж нету сил!

– Прости, дедуля, был не прав! – вскричал испуганно наш гуру.

– Иди, болезный, не греши! – и дед немедленно пропал.

В поту проснулся, тяжело дыша, Пух диким взором комнату обводит. Вздохнул свободно: «Я же спал, к утру кошмар приснился вроде!» И успокоился, смеясь над злым ночным своим кошмаром и потянулся, почесав затылок… Вдруг вскричав от боли! Ужели это был не сон – и подзатыльник в самом деле? И осторожною рукой со страхом он баюкал темя…

Чтоб тыл надежно оберечь, чтоб не наполнить страхом время, учись от глупости беречь людей вокруг… и своё темя!

Капелька

Утром поднялся туман. Мягкими полупрозрачными волнами он укутал землю, невесомыми прядями обнял стволы деревьев, залил пушистой тишиной весь мир вокруг. И эти предрассветные часы наполнились тайной ожиданья грядущих перемен.

И вот уже знакомое всем Солнце, неспешно потянулось от ночного сна и приподнялось из-за края горизонта! И в нежности его живых лучей зажглись тысячью огней капельки росы на лепестках цветов и на густой траве! И сотни тысяч маленьких солнышек загорелись, засверкали этим тихим утром!

На одном из листочков скромного полевого цветка переливалась изумрудной зеленью крохотная Капелька. Её переполняло свечение, чувство солнечной радости и трепетного ожиданья:

– Я влюбилась! – думала Капелька. – Я знаю, Ты где-то рядом, Любимый мой, единственный мой!

Солнце неторопливо поднималось из-за горизонта, многие капельки стекали вниз, чтобы не обжечься в его опаляющих касаниях. Но Капелька ждала своего суженного. Она верила, что Он придёт, ведь она так любит, так ждёт его:

– Я знаю, что Ты где-то во Вселенной есть! Я знаю, что капельки не умеют ходить, но я прошу Тебя – приди ко мне!

Солнышко всходило всё выше и выше, и Капелька чувствовала, что она начинает таять под его жгучими лучами. Тогда она сказала:

– Я готова растаять, но дождусь Тебя, либо растворюсь без остатка в Любви к Тебе, долгожданный мой!

И в этот момент подул ветер и с верхнего листочка слетело крохотное существо, сотканное из солнечных лучей, мягкости воды и трепетного узнаванья. Его полёт был удивительно красив и точен.

– Родная моя, как я боялся, что Ты не дождёшься меня! – шепнуло его любящее Сердце, с нежностью обнимая Капельку, и Солнышко заполнило их объятья своим Светом и Любовью!

Конечно, они высохли в жарких лучах. Но завтра будет новое утро, и они опять будут преданно ждать друг друга! И встретятся, обязательно узнав друг друга в радостной Любви, что наполняет этот Мир извечно! И так же, как века назад, иль тысячи веков вперёд, Любви кто предан, или верно ждёт, пусть не боится встретить Солнце!