Сказки и были Безлюдных пространств
Шрифт:
— Я не устал. Я… просто не могу… — И сел посреди мощенного булыжником тракта.
Мы отнесли его в травянистую обочину, подложили под голову рюкзак. Веранда потрогала его лоб, ухом приложилась к груди. Сумрачно сообщила:
— Кажется, он совсем плох.
— Разве мы можем болеть по-настоящему? — не поверил Голован.
— Значит, ужеможем, — сказала она. И достала из санитарной сумки градусник. Наверно, придуманный, с корабельных времен. Однако температуру он показал не придуманную. И страшную —
…Однажды, давным-давно, у меня тоже была такая температура. При жестокой ангине. Мне казалось, что на грудь навалили гору камней, и вообще чудилась всякая чертовщина. Не хватало воздуха… Мама в панике вызвала «Скорую»…
А тут кого вызовешь? Даже никакой деревеньки нет поблизости, где можно отыскать хоть какого-то лекаря или знахаря.
И на тракте, как назло, совершенно пусто.
Веранда вытащила марлевую салфетку, намочила из фляжки, положила Кирилке на лоб. Он улыбнулся через силу:
— Спасибо.
Но скоро его затряс озноб. Локки стащил через голову накидку и укутал Кирилку. А сам — коричневый и несчастный — сел рядом на корточки. Он страдал, кажется, не меньше Кирилки.
А мы все стояли вокруг в полной тоске.
Веранда виновато сказала:
— У меня нет лекарств. Да и не помогут здесь придуманные-то…
Мы понимали, что не помогут.
Мы понимали, что Кирилка умрет. И что с ним сделается потом? Куда он улетит, в какие края? Главное, что его не будет с нами!
Но почему, почему это случилось!..
Кирилка закрыл глаза. То ли спал, то ли бредил тихонько. Голован склонился над ним и быстро выпрямился.
— Слушать меня всем! Достать кораблики Рыкко! Делаем корабль! Выход один — астероиды. Может, успеем вернуться, там он не умрет!
Вот так… Когда столько всего испытали. Когда пройдено больше половины пути!..
Но мы не сказали ни словечка. Остаться без Кирилки было немыслимо. Никто нам этого не простит. Ни звезды, ни галактики, ни добрые собаки с желтой планеты, ни та старая дама из «справочного бюро» (или кто она там), ни даже Рыкко Аккабалдо. А главное, мыне простим — ни себе, ни друг другу.
Да и при чем тут «простим — не простим»! Вообще — как мы без Кирилки-то?
Мы начали торопливо доставать кораблики из рюкзачных карманов. Лишь бы успеть! И услыхали, как зашумел и стих мотор.
У обочины стоял автомобиль. Белый фургон с красным крестом! Вот счастье!
От фургона шагала к нам решительная грузная тетя в белом халате, в белой шапочке и с саквояжем.
— Ну-ка, что тут у вас?.. Та-ак, догулялись, красавчики. Несите мальчика в машину! Быстро!
Доня и я послушались, приподняли Кирилку за плечи и под коленки. Но Голован спросил:
— Куда вы его?
— В больницу, конечно!
— В какую? — робко сказала Аленка.
— В какую, в какую! В ближнюю! В пяти километрах город Клёнов. Ступайте туда следом за машиной, там спросите больницу номер один.
— Она врет! — вдруг сказал Локки. — Нету вблизи города. Ц-никакого!
— Что-о?! Ты как разговариваешь со старшими, малявка голозадая!
— Сама ц-такая! — заявил Локки. А рядом с ним встал Минька.
— Да, она врет! Не отдавайте Кирилку!
Толстое теткино лицо перекосилось… Нет, не перекосилось, а как бы раздвоилось.
Однажды со знакомой девочкой из кружка (я о ней уже упоминал) мы в темной комнате печатали снимки с нашего клубного праздника. Один раз мы нечаянно сдвинули фотобумагу под кадром с гостями-зрителями, и проявилось двойное изображение. Среди гостей, впереди всех, сидела полная женщина. Кажется, инспекторша какая-то. И вот ее двойное лицо… оно просто перепугало меня! Нос разъехался, одна улыбка — на горле, а во второй улыбке, в зубах, — блестящий круглый глаз. Было в этом что-то как из сказки о вампирах. И девочка тоже сказала: «Какая жуть!» Я скомкал и бросил в урну мокрую фотокарточку.
…И вот сейчас, у этой тетки, лицо так же расползлось. И проступил сквозь него то ли череп, то ли… даже не знаю что. Но я знал другое: никакой она не врач! Я догадался, кто это…
Но еще раньше догадалась Веранда. Она села. Быстро, но ласково притянула к себе Кирилку, положила его голову на колени.
— Немедленно отдай мальчика! — взбеленилась тетка. — Он не твой!
— А чей? Твой, что ли? Евсей Фёдорыч! — заголосила эта фальшивая врачиха. — Идите сюда! Надо забрать больного!
Из кабины выбрался квадратный дядька в форменной фуражке и черной фуфайке. Видимо, шофер. Тяжело зашагал к нам, растопырив руки. Но мы встали у него на пути. Плечом к плечу. Даже коричневый малыш Локки с тощей, как у цыпленка, ребристой грудью. Даже смирная конопатая Аленка. А Коптилка схватил за шею жирафа Алика замахнулся им, как палицей. Это остановило шофера Евсея Федорыча. Он затоптался кирзовыми сапогами. Неуверенно сказал:
— Хулиганы…
— Мальчик умрет! — злорадно заявила тетка. — Это я вам га-ран-тирую!
— Фиг тебе, ведьма могильная, — сквозь зубы сказала Веранда. Она приподняла Кирилкину голову и… запела колыбельную:
Над землей заря алеет, Время звезды рассыпать. Мальчик вовсе не болеет, Мальчик просто хочет спать.Раньше мы не слыхали ни разу, как она поет. И теперь… не знаю, хорошо ли она пела. По-моему, негромко. Но все замерли. И мы, и тетка с шофером.
Слышишь, сказка сочиняется? Это для тебя она. Видишь, в небе улыбается Очень круглая луна…