Сказки и были Безлюдных пространств
Шрифт:
Артем вскочил на лесенку, взялся за матерчато-рейчатый борт (самолет заходил ходуном; сама собой повернулась лопасть воздушного руля — белая с синим номером «L-5»). Позади плетеного пилотского сиденья распирала борта доска-скамейка. Кей подвинулся. Артем втиснулся между ним и тонким шпангоутом, самолет закачало опять. «Ох, брякнемся», — подумал Артем, но без боязни, а как мальчишка, усевшийся на высокие качели. Он уселся поудобнее.
— Тише ты. Прямо как бегемот, — шепотом сказал Кей.
— А ты как школьная
Мальчик-пилот засмеялся и оглянулся. Глаза его были синие, лучистые. И чем-то он (чуть-чуть) был похож на Зонтика.
— Летим? — все с тем же звоном спросил он.
— Да! — радостно выдохнул Кей.
Желтый винт качнулся, замелькал, превратился в размытый стрекочущий круг с россыпью солнечных искр. Крылатый аппарат задрожал, зашевелился, будто пробуя силу в напружиненных птичьих мышцах. Поехал… Побежал. Зашуршала по парусиновому днищу трава. Из-под колес прыснули скворечники. Артем на миг разглядел даже их тонкие птичьи ноги. Самолет подпрыгнул и повис в летящем навстречу теплом воздухе. Кусты, шоссе, перелески стали уменьшаться, земля наклонилась в плавном развороте.
Перед пилотским сиденьем был изогнутый стеклянный щиток, но летчик не прятался от ветра. Левой рукой покачивал рычаг управления, а правым локтем лег на кромку борта и подставил встречному воздуху лицо. Голубой воротник затрепетал как флаг, волосы рванулись назад. В них, как в пропеллере, задрожали искристые огоньки.
Летчик оглянулся.
— Ну как?
Мотор урчал негромко, будто отлаженный холодильник, было слышно каждое слово.
— Прекрасно, — сказал Артем, вцепившись в скамейку. А Кей показал большой палец:
— Во!
Летчик опять белозубо засмеялся, и тогда Артем спросил, позабыв о строгостях Кея:
— Вы — Максим?
Острый локоть Кея тут же саданул его под ребро. Но летчик, не гася улыбки, отозвался сразу и просто:
— Да! Меня так зовут! — И плавно вывел аппарат из долгого разворота.
Кей сердито шевельнул губами:
— Говорил: не болтай…
— Я больше не буду.
Внизу медленно-медленно плыла пятнисто-зеленая земля с желтыми жилками дорог и тенями облаков. Потом проступила еще одна жила: набухшая, голубая.
Мальчик снизил самолет и повел его вдоль русла. Все ниже, ниже…
— Что-то случилось? — спросил Артем, пряча опасение под небрежностью тона.
— Не-а… — небрежно отозвался Максим. — Просто у самой воды легче лететь, больше подъемная сила. А то ведь нас все-таки трое…
И они полетели у самой воды. Ударил навстречу запах речного песка и камышей. Один раз во время крена колесо зацепило воду и потом долго вертелось, искры спиц перепутались с искрами брызг. Потом река ушла в сторону, парусиновая дрожащая птица опять набрала высоту. Ее накрыла тень облака.
Вместе с тенью к Артему вернулась тревога и память
— Кей, а куда мы летим-то? В Неплянск?
Кей сидел, как в саду на лавочке. Поставил ноги пятками на скамью, обхватил колени и смотрел перед собой. Будто не слышал Артема.
— Кей!
— Нет, не в Неплянск. Туда пути по воздуху нет. Да и что нам теперь делать в Неплянске…
— Там все еще то самоечисло?
— Не в этом дело…
— Объясни!
— Да ничего я не могу объяснить! Потерпи.
До чего же вредная личность! Так бы и дал «о-пле-уху». Или другую «опле…», ниже спины. Ну, ладно… Артем стал терпеть.
Показался город. Их город. Со знакомыми колокольнями, многоэтажками и башней Главной почты. С похожими на бугристый, изрытый плюш Пустырями. Там и тут на этом плюше виднелись длинные коробки цехов, трубы и нитки рельсовых линий.
Заблестела маковка церкви. За нею на миг возникло прозрачное пространство, где угадывались очертания причудливых зданий и башен. Впрочем, возможно, что Артему это лишь показалось. Мысли его были о другом.
Самолет стал снижаться круто-круто, почти падал. Кей даже взвизгнул тихонько и вцепился в борт. Побежали под колесами кусты и кочки. Толчок… И почти сразу аппарат замер посреди ровной лужайки.
Артем узнал эту лужайку. В ста шагах от дома!
Подбежал Бом, взвалил на борт тяжелые лапы, заулыбался розовой пастью. Максим потрепал его по украшенным репьями ушам. Рядом высоко прыгал рыжий Евсейка — и при каждом скачке ухитрялся сделать лапами множество движений.
Кей, не дожидаясь трапа, махнул через борт. Упал на четвереньки, вскочил. Артем дождался, когда Максим сбросит лесенку. Выбрался.
— Пока… — шепотом, без улыбки сказал Максим и протянул руку в полосато-голубом обшлаге. Артем осторожно пожал ее — пальцы были тонкие и легкие, как трубчатые птичьи косточки.
— Пока… Максим.
Бом все прыгал и ластился.
— От винта, — строго сказал ему летчик. Бом отскочил. Винт взорвался шуршащим свистом, и самолет взлетел почти без разбега. Евсейка перепуганно сел, по-человечьи раскинув задние лапы. Кей запоздало замахал вслед парусиновой птице. Она ушла за тополя.
Кей взял Артема за руку.
— Пошли.
— Да, скорее! — рванулся Артем. Хотя непонятно: куда спешить?
— Нет, не скорее. Нельзя торопиться.
— Почему?
— Нарушишь структуру…
— Ох и зануда… — И Артем пошел рядом с Кеем неторопливо (тот опять слегка прихрамывал). Внутри у Артема все стонало от непонятного ожидания, и под левой лопаткой напомнила о себе колючая боль.
Из кустов цветущей сирени повернули к дому.
Нитка стояла на крыльце. С распущенными по плечам волосами, в цветастой, очень широкой кофте, которая охватывала ее колоколом.