Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки
Шрифт:
Тайкыгыргын пошел к соседям. Вошел к ним. Зарычали на него реккены, но затем узнали своего сына.
— Ах, здравствуй! Где твои товарищи, что с ними? Почему ты один?
— Они в добром здравии. У ваших соседей остановились.
— Вот, спасибо! Скажи отцу, чтобы стал нашим предводителем, — говорит старик реккен Тайкыгыргыну.
— Тебя хотят сделать предводителем этого села, — сказал Тайкыгыргын Мутлювьи, когда вернулся.
Мутлювьи согласился. Собрал всех реккенов и сказал им:
— С этого дня вы будете питаться только мясом животных, хватит
Стал народ реккенов добывать морского зверя, а также диких оленей. Но иногда им очень хотелось человечьим мясом полакомиться. Вот однажды просят они Мутлювьи:
— Отпусти, пожалуйста! Хоть разок пойдем нашей еды поищем! Мы скоро вернемся!
— Ну, раз уж очень хотите, отпускаю вас! Но только врагов ищите, наших людей не трогайте!
Ушли реккены. Действительно, скоро вернулись. Привели много человечков. Пошел Мутлювьи посмотреть. Вдруг стал пинакульских узнавать. Тогда он и говорит людоедам:
— Вот этих отпустите! Экие непослушные! Говорил ведь, чтобы не трогали моих сородичей. Я вас больше не отпущу! С этих пор будете питаться тем, чем и мы, — только мясом животных.
С тех пор он совсем реккенов себе подчинил и стал их кормить только мясом животных. Перестали они охотиться на людей.
73. Икычуринский, Колючинский и Науканка
Рассказал житель Анадыря Тегрылькут, зап. В. Ятгыргын, пер. 17, И. Инэнликэй.
Опубл.: Ятгыргын, 1963, стр. 68 [на чук. яз.]. В русском переводе публикуется впервые.
Говорят, жили когда-то Икычуринский 144 , Колючинский 145 и Науканка 146 . Все они были шаманами. Науканка не хотела замуж выходить.
144
Икычуринский — житель сел. Икычурин.
145
Колючинский — житель сел. Колючин.
146
Науканка — жительница эскимосского селения Наукан (русская адаптация эскимосского топонима Нывукак — «дернистое»).
Однажды во время камлания встретились шаман Колючинский и шаман Икычуринский. И вот Колючинский позвал в гости Икычуринского.
Назавтра, проснувшись, Икычуринский сказал матери, что идет в гости к Колючинскому. Сказал и отправился в гости.
— Ой, кто там? — спросил сидевший в пологе Колючинский, услышав, что кто-то в сени вошел.
— Это я, Икычуринский, — отвечает гость.
— Ну входи
И вот приготовила мать Колючинскому вкусную еду. Молодую птицу сварила. Поели шаманы, решили отдохнуть: вечером все равно ничего не могли сделать.
— Давай пока поиграем, — сказал Колючинский и достал бубен.
Стал гость камлать. Колючинский спрашивает:
— Кого, интересно, ты взял в товарищи?
— Да вот баклана! А ты?
— Песца! Ты знаешь Науканку, которая не хочет замуж идти?
— Зачем ты меня о ней спрашиваешь? Наверное, хочешь пойти к ней? — говорит в ответ Икычуринский.
— Давай пойдем! Очень ее красоту хвалят.
— Ну что ж, пойдем! Вот только не верю я твоему песцу, — говорит Икычуринский.
— А ты не сомневайся! Лучше сейчас же пойти! Сегодня женщина третий день мячей не делает. Она ведь ежедневно мячи делает, чтобы они сторожили ее.
Отправились шаманы. Идут. Колючинский в песца превратился, а Икычуринский — в баклана. Принюхиваясь, песец бегает туда-сюда. Икычуринский и говорит:
— Ну его, песца, давай его оставим.
Дальше отправились. Идут, идут, вдруг Икычуринский под водой пошел, а на вопрос товарища ответил:
— Разве ты не видишь, ищет нас сторож женщины? Поэтому я пошел под водой.
Тут Икычуринский нырнул прямо в море и уже в селении женщины говорит своему товарищу:
— Вон женщина вышла, сторожа идет проверять! А мы давай под двумя камнями спрячемся!
А сторожем-то у женщины мяч был. Идет она с мячом в руках. Мяч прямо огнем горит, лучи во все стороны разбрасывает, все вокруг себя высвечивает. Чуть-чуть шаманов не высветил. Вошла женщина в дом. Мужчины вслед за ней тайком вошли. Вдруг отец говорит женщине:
— Завтра набей мяч птичьим пером, которое на берегу моря соберешь.
— Пойдем на берег и превратимся в птичье перо, — говорит товарищу Икычуринский.
Пошли они на берег моря и превратились в птичье перо.
Стала женщина наутро собирать птичьи перья. Проверила хорошенько, стала в мяч класть. Икычуринского сразу положила, а Колючинского долго щупала — наверное, о чем-то догадывалась. Но все равно и его положила.
Потыкала женщина мяч на всякий случай, да так и зашила, ни о чем не догадавшись. Стала мяч испытывать. Он, как и всегда, светится. Стала подкидывать его — на легкость проверять, мяч вдруг в воду покатился. Погналась женщина за ним. Вдруг увидела моржа. Выскочил из воды Икычуринский, проглотил мяч с женщиной и отправился домой.
— Раз уж мы ее вместе добывали, давай вместе ее мужьями будем, — говорит Колючинский Икычуринскому, — пусть она немного у тебя поживет, а потом я ее к себе возьму.
Немного спустя привел Колючинский Науканку к себе и оставил навсегда.
Вот однажды Икычуринский говорит матери:
— Что-то мы без внука живем. Ты убей эту женщину, а я ее потом оживлю!
Заболела женщина и, хоть лечил ее Колючинский, умерла. Долго Колючинский не хоронил ее. Похоронил, только когда мать позволила.