Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой

Щелкунова Светлана Анатольевна

Окно гораздо лучше телевизора. Через решетки от воров в нем можно увидеть настоящее небо и всамделишные звезды, что мерцают не по-киношному. А белые тюлевые занавески по бокам танцуют так же грациозно, как тюлени в цирке.

Почтенное семейство

Тупиков состоял из квадратиков. Квадратики были разноцветными, если поворачивать их и располагать соответственно цвету, то из Тупикова получался кубик Рубика. Но сам Тупиков предпочитал походить на квадратообразную постукивающую массу и передвигался дробью. Иногда отдельные составляющие выпадали из него, осыпались на

асфальт на радость пробегавшим мимо детям. Дети подбирали квадратики и делали из них маленькие кубики, а из кубиков мастерили башенки, замки и города. Тупиков не сердился. Он вздыхал, сетовал на весеннюю линьку и отращивал новые квадратики, которые получались почти как старые, только цветом поярче.

Жена Тупикова состояла сплошь из блестящих шариков. То есть какие-то части тела являли собой отдельные крупные шары, а какие-то состояли из множества мелких, при ходьбе они шуршали друг о друга. Когда жена Тупикова передвигалась в пространстве, получалось очень красиво. Она плыла, шурша шариками. Шуршание было похоже на тихую песню. Мужчины, завидев издали жену Тупикова, замолкали, чтобы разобрать слова у той песни. От нахлынувших чувств они буквально прирастали к земле и теряли способность двигаться, провожая жену Тупикова мечтательными взглядами. А если рядом дробью передвигался ее супруг, то посылали ему вслед взгляды завистливые. Взгляды стукались о квадратообразную спину и со свистом съезжали на пол. И получалась такая цвето-звуковая картинка. Жена Тупикова – блестящая и шуршит, он – такой весь пестренький и постукивает дробью. А за спиной вечно что-то свистит.

Дети Тупиковых состояли из множества крохотных конусов и пирамидок. Они были похожи на ежиков или глубоководную бомбу. И все время взрывались то ревом, то хохотом. Во всем виноват переходный возраст. Детей у Тупиковых было двое, мальчик и девочка. Два таких глубоководных тинэйджера. Когда семейство выходными шествовало по улице, получалось так: Жена Тупикова – блестящая и шуршит тихую песню. Сам Тупиков – пестрый, квадратообразный, постукивает и с вечным свистом за спиной, и два бомбообразных ежика, взрывающихся то вместе, то попеременно.

Все смотрели на них, завидовали, и даже уважали, правда, с легким испугом.

Старушки на скамеечке во дворе при появлении четы Тупиковых широко улыбались вставными челюстями, напоминая неваляшек. Потом, когда семейство удалялось, из неваляшек старушки превращались в змей. Змеи перешикивались, обзывая Тупикова картиной Малевича, а его жену – секс-бомбой. Но это была неправда, потому что на бомбу больше походили дети Тупиковых, только не на секс, а на обычную, глубоководную. Еще старушки созывали из самих себя консилиум и пытались определить, не беременна ли жена Тупикова, а если беременна, то какие в этот раз получатся детки: квадратно-круглые или пирамидковые. Спорили долго, шипели, норовя укусить друг друга. А, когда все-таки кусали, то оставляли друг в друге челюсти. Старенькие они были и слабенькие, и сил вытащить челюсти из соседки у них не было. Вечером спешили домой, вполне удовлетворенные, шамкая беззубыми ртами:

– Ну, пока, Шеменовна!

– Шпокойной ночи, Лякшандровна!

Надо ли говорить, что жена Тупикова любила своего супруга нежно и преданно. И даже не смотрела в сторону иных мужчин. Он же звал жену лапусей и собственноручно выносил ведро с мусором, приговаривая: "Боюсь, тебя просквозит у помойки!"

Это была идеальная пара во всех отношениях.

Раз как-то супруги спускались по лестнице. Тупиков всегда поддерживал жену под локоток, а тут, надо ж случиться, попался им на глаза кот по кличке Муркин. Тупиков нежно обожал котов. Он отвлекся на минуту, чтобы погладить животное, и в эту самую минуту жена его, поскользнувшись на брошенной кем-то банановой шкурке, оступилась

и полетела вниз по ступенькам. "Дз-з-зинь! Ж-ж-ж-ж. З-з-з-з-зум!" Шарики, из которых она состояла, рассыпались с оглушительным звоном в разные стороны. Застывшие с открытыми ртами, Тупиков и Муркин наблюдали потрясающей красоты зрелище. Блестящие шары, шарики и шарипусики скакали, катились по ступенькам, ныряли в лестничные проемы, шуршали, звенели, брякали. Муркин потерся о ногу Тупикова и, с присущей котам бесцеремонностью подцепив лапкой один из шариков, принялся гонять его. Тупиков, наконец, пришел в себя и бросился за мешками и сумками, чтобы собрать любимую. Он вынимал шарики изо всех щелей, из-под отвратительных батарей и пыльных ковриков. Хорошо еще, что освещение было вполне приличным и жильцы дома не шастали туда сюда с глупыми вопросами.

Не прошло и двух часов, как Тупиков собрал все шарики или, как ему показалось, все.

Чумазый и пыльный, заперся он в ванной, где вымыл и тщательно высушил каждый шарик.

Скоро ванну стали осаждать глубоководные тинэйджеры. Выдав каждому по двести рублей на развлечения, Тупиков выдворил отпрысков из дома и приступил к сборке.

Складывать любимую было легко. Тупиков знал и любил каждый шарик супруги, даже самый потаенный. Собирая изящные пальчики, пухлые губы, он плакал от умиления, вздыхал, повторяя по памяти изгиб ее бедра или округлость колена.

К вечеру жена Тупикова была готова. Ваятель заметил с огорчением, что не хватает трех шариков, трех крохотных, незаметных постороннему глазу шариков! Один – из области левой щеки, второй, заменявший собой сосок, и третий с пятки. "Ничего, – бормотал Тупиков. – Никто и не заметит. Щека… Да вроде как ямочка получилась. Так даже еще симпатичней стало. Сосок. М-м-м. Ну, это не страшно. Я ее и так любить буду. А с пяткой? Да, что пятка – ерунда, останется небольшая вмятина. Главное, что с Ней ничего не случилось, Она здесь".

Словно бы в подтверждение его слов супруга сладко потянулась. Шарики привычно зашуршали.

– Я что, вздремнула? – удивилась жена Тупикова, обнаружив себя на кровати. – Что это со мной? – Она подбежала к зеркалу.

– Все хорошо, родная! Просто ты упала и потеряла сознание.

– Я?! Сознание?! – вдруг засмеялась супруга непривычным серебристым смехом. Тупиков поморщился. Она с удовольствием вертелась перед зеркалом, поправляя прическу.

– Немножко. Но теперь все в порядке. Однако впредь будь осторожна!

– Впредь! – фыркнула жена. – Какое забавное слово! – и, улыбнувшись, повернулась к Тупикову, но тут же скривила личико. – Ой! У меня в пятке что-то колется и щекочется! Просто стоять невозможно! И она снова завертелась у зеркала, чуть пританцовывая.

Определенно, это ямочка на щеке была ей к лицу!

Вернувшиеся дети перемен не заметили, да и сам Тупиков уже было успокоился и решил про себя, что все сделал правильно, и все обошлось.

Вечером жена Тупикова, придя с работы, кинулась к зеркалу и, прихорашиваясь, спросила то ли у супруга, то ли у прелестного глиняного котика на трюмо:

– И чего они во мне находят? Вы, говорят, особенная. Вы – муза и валькирия! Кстати, пупсик, что такое валькирия?

Тупиков нервно заерзал на диване, а жена продолжила:

– Ах, эта ямочка Вам так к лицу! Вы с ней – царица. Вы Саломея! А кто такая Саломея?

– Это вроде из Библии.

– Фу! Какой ты скучный! Сегодня пойду к Асеньке. Вы тут без меня ужинайте. И не дуйся так, я – на полчасика!

В первый раз со дня основания семейство Тупиковых ужинало без мадам Тупиковой. Сонно и неразборчиво бормотал что-то телевизор. Тупиков греб ложкой в остывшем супе, пытаясь поймать уплывающую звездочку морковки. Звездочка не давалась и ускользала. Даже глубоководные были непривычно тихими и задумчивыми.