Сказки Мухи Жужжалки
Шрифт:
Афоня слушал, как журчит вода, пробегая между камешков, разбросанных по бережкам. Пригляделся, а камешки-то не простые – драгоценные. И так, для потехи, стал карманы ими набивать. Да вдруг подумалось ему: «Вот по ручью и выйду на берег. А то проснётся великан. Неизвестно, что у него на уме!»
С этими мыслями и побрёл Афанасий вдоль ручья, который становился всё глубже. Потом Афоня шёл по речному берегу, превратившемуся вскоре в полноводную реку. Да только, видно, и речка эта была не простая, а с норовом. Стала она Афоню, как болото, затягивать. Зашёл он подальше и поплыл. А река с каждым взмахом руки только шире становилась. Плыл
– Ты как посмел в мою кладовую проникнуть?!! Как смел пить из Хрусталь-реки?!! А-а?!
От этого «а-а» волна такая вздыбилась, что унесло ею Афанасия в даль-далёкую. Подняло и, точно букашку, о берег – шмяк. Лежит на берегу Афоня под высокой горою. В себя приходит и вспоминает последние слова, брошенные океанским великаном:
– Хрусталь-река! Э-э-э! Так, значит, это и была Хрусталь-река заветная. А на берегу её ведунья-вещунья сидит… Так ведь сказано было?! А ежели на океанской глубине течёт эта река, значит, где-то и на земле она дальше проистекать должна. Вот она-то меня к ведунье-вещунье и выведет! – решил Афоня. Как решил, так на душе и легче стало. Точно камень с души упал. Но вдруг не то что камень, град камней на него обрушился. И грохот оглушительный раздался. Огонь с неба повалил. Гора, стоявшая на берегу океана, оказалась вулканом. Ужаснулся Афанасий и проснулся.
А когда проснулся, то увидел, что лежит всё в той же царской опочивальне, среди царской роскоши. Но не порадовала его вся эта красота, потому что вспомнил тотчас же, что пора ему в путь отправляться. И всё то, что он во сне повидал, придётся теперь наяву пережить. Только обо всём этом подумал, вбежал царь-батюшка, окружённый своею свитою. За ними к дверям жмутся братишки и сестрёнки Афони. Царь подбежал к нему и спрашивает:
– Сказывай, что да как было? Что снилось?
Хотел Афоня всё по порядку изложить, но словно онемел. Мычит в ответ – и только. Царь в сердцах только рукой махнул:
– Ну да ладно! Ты скорее ступай в путь. О сиротах не тужи. Я сам о них порадею.
Когда стал Афоня подпоясываться, то почувствовал – карманы отчего-то тяжелы. Сунул в них руки. Достал пузырёк: капелек в нём много осталось. Но ещё что-то тяжёлое тянет его карман. Засунул руку поглубже и достал камушки драгоценные. Те, что во сне подобрал на берегу Хрусталь-реки. И подумал Афоня, отдавая камни сестрёнкам и братишкам-ребятишкам:
– Вот тебе и сны!!! Поди, разберись: где сон, где явь!
Придворные, как увидели те каменья драгоценные, заохали, заахали. А Афоня вздохнул, перекрестился и пошёл, куда во сне ходил, где побывал и всё испытал, а теперь наяву пережить предстояло. И всё, что во сне уже повидал, всё в точности наяву и повторилось. Поэтому шёл он смело, зная заранее, что чем кончится по уже виденным в царской опочивальне снам. И так было до того момента, как затмила звёзды заснувшая океанская волна-гора. И опять оказался Афоня у подножия той самой горы, вершина которой возвышалась островом над поверхностью океана. Словом, подводная гора. А пригляделся и увидел, что гора-то не каменистая, как видел он во сне, а сложена
– Вот те раз! Не то! Не по снам уже виденным всё пошло! Или не разглядел я этого тогда? – изумился Афоня. И тут вдруг среди всего оцепенения великан проснулся. Стало Афоне страшно не на шутку, когда не по увиденным в царской опочивальне снам все дальше пошло. А великан ему гудит:
– А ты, мелкий, откуда тут взялся?!!
Но не успел Афоня ему в ответ представиться, а уж великан дальше гудит и вопрошает:
– Э? Да не тебя ли я во сне видал???
– Меня, – только и смог вымолвить Афанасий.
Великан оглянулся и изумился:
– Точно. Вот так и во сне было: сначала волна огромадная поперёк встала! Потом – всё заснуло, замерло кругом от капель из хрустального твоего пузырька. Зачем же ты всё это сотворил??? Чего ты хочешь?! – возмутился великан. – Вот корабли затонувшие, вот сундуки, полные золота. Бери всё, что хочешь! Не безобразничай только! Живут в моих подводных садах моряки с этих кораблей. Всех отпущу. И уплывай-ка ты с ними поскорее, а то вот что вытворяешь! Спать мешаешь! Океан волной поперёк себя поставил! Пришёл незваный из каких-то кошмарных снов! Так ещё тут у меня и наяву безобразничаешь!!!
А Афоня, в ответ подбоченившись, ответил ему смело:
– Возьму и корабли, и сундуки с золотом! И повелеваю тебе на корабли их погрузить. Вернёшь, откуда взял!!! И моряков на их корабли отпустишь! А не послушаешься меня, так и не такие ужасы во сне видеть будешь! И не такое безобразие учиню и в твоих снах, и наяву! Так что будешь бояться заснуть! Чтобы таких снов больше никогда не видать! – расхрабрился Афоня, однако призадумался: «А не слишком ли я… того?..» Но всё же продолжил:
– Но и это не всё! Расскажи, как пройти мне к ведунье-вещунье, что у Хрусталь-реки сидит и ворожит. И кто она такая? – попросил Афоня.
– А! Это… – опять прогудел в ответ великан. – Так это просто! Сидит ведунья-вещунья на берегу Хрусталь– реки. Хрусталь-река здесь ручейком начинается. А потом течёт, пока не впадёт в Огненную реку. Огненная река протекает под горой – вулканом. Я тебя во сне уж видал под той самой горой. Тогда, когда извержение вулкана началось, я и проснулся. Так вот, эта самая Огненная река сливается с Хрусталь-рекой, и только потом выходят они на поверхность уже во всей силе полноводной. Ступай по берегу Хрусталь-реки и непременно найдёшь на берегу ведунью-вещунью.
– Хорошо! – ответил Афоня и попросил великана:
– Дай хоть лодку иль парусник лёгонький, я и поплыву по Хрусталь-реке. А ты, как обещал, отпускай корабли с золотом и моряков, уцелевших в кораблекрушениях. А не послушаешься – так и будет твой океан поперёк себя застывшей волной торчать, сколько я захочу!
Великан от радости, что этот жуткий сон наяву наконец прекратится, в ответ Афоне хвостом чешуйчатым по воде ударил, подняв фонтан брызг, и расхохотался. Потом из горы, сложенной из кораблей, взял небольшой парусник. Великан прижал парусник к груди, как любимую игрушку. Вздохнул и посреди ручья, где глубже было, поставил его. Да ещё разлюбезно и мягонько самого Афоню в свои ладони взял, поднял и на палубу парусника опустил. А потом пальцем кораблик подтолкнул и в самые паруса дунул. И парусник поплыл. Афоня, управляя парусом на ветру, оглянулся и крикнул великану: