Сказки на ночь для одного Евгения
Шрифт:
Тихо, словно солнечные лучики, проскользнули, наконец, на собрание и члены «белой армии». Их было мало: в такое опасное время они не могли полностью оставить свой пост ни на минуту. Но главы явились без исключения.
Проследовав к трибуне, один из смертников отрапортовал о деятельности своего звена мировой революции кратко, но по существу. Речь шла лишь о трёх днях, прошедших с последней встречи. К счастью, этот рапорт полностью соответствовал предыдущим планам и даже превосходил ожидания.
По-прежнему избегая шума, присутствующие встретили выступление лёгкими, едва слышными аплодисментами. Белый довольно спустился к своим
Удивительно, как метко она работала. Редко кто из членов, особенно по одиночке и в мелких скоплениях, попадался на глаза государственной армии и даже простых жителей. Но если кто допускал одну лишь мысль о том, что готов перейти на сторону повстанцев, он тут же бывал окружён членами организации, самыми говорливыми из них. Те заливали столько мёда в его уши, что теперь революция казалась прекрасной сказкой, чем-то заоблачным, но всё же достижимым, если этому посвятить всего себя… и он, конечно же, посвящал.
Таким образом происходила вербовка новых членов. Но сейчас, увы, завербовать хоть одного, самого мелкого жителя становилось сложно – все силы уходили на обеспечение безопасности нового режима. И, конечно, на подготовку к революции.
С прибытием «белой армии» заседание оживилось. За считанное время окончательный план был готов, и революционеры принялись к проработке последних штрихов. Один совсем маленький и, казалось бы, ничтожный член был отправлен с телеграммой к практически единственному, но мощнейшему союзнику, задачей которого было осуществить транспортировку сил смертников в утроенном количестве, чтобы занять ими всё внимание «правоохранителей», пока серые под руководством мистера Грея нападут на своего главного врага – того самого Человека, который командует борьбой с ними.
К утру всё было готово. За ночь ветер поднялся так сильно, что тополиный пух заполнил весь город, точнее, «всё государство», белыми облаками запрудил каждую улочку, даже самую богом забытую.
Особый отряд пыли подобрался к спящему и ничего не подозревающему Человеку, крутился, беззвучно хохоча, вокруг него, и, наконец, залетел в нос. Человек чихнул и проснулся; он встал с кровати сильно раздражённым и тут же собрал пылесос. Первый удар пришёлся под шкаф – на квартиру генерального штаба.
Вереща, пылинки неслись по проводу в самую глубину пылесоса, в бачок-крепость, чтобы встретить там давно уже пропавших без вести товарищей и вместе ожидать своего конца.
Революция окончилась, не начавшись. Человек доказал силу скромного местного тоталитаризма. Он уничтожал любую встреченную пылинку, но особенно агрессивен был к новым оппозиционным группировкам.
Мир остался неизменен.
Божество Синьцзяна
– Вы знаете, я даже был знаком с ним лично… – доверительным тоном начал мой Кот, чинно восседая на столе и подмяв под себя хвост. Он смотрел
До Синьцзяна я добирался долго, методом, который нынче прозвали «автостопом». Тогда всё было проще: заскочи в приоткрытую дверь, напросись под тёплую шубку к какой-нибудь милой даме, в крайнем случае – спрыгни с дерева в кузов грузовика. Самое главное – это не проспать свою развязку и, конечно, иметь гибкое понятие слова «гордость». Сейчас я бы не позволил воняющему духами существу засунуть меня под шкуру, но в юности, сами понимаете, ценности другие… К тому же, от многих женщин, как от маминого брюшка, пахнет ещё и молочным теплом.
А тогда, доехав, я просто валялся на улице без сил. Чуть ли не блох подпустил к своей шерсти, а рыночные задворки – к желудку, пока наконец не оправился. И, может, я бы так до сих пор и был дворовым китайским котом, позволил глазам смешно расползтись, а морде – округлеть, если бы не эта чудесная встреча тогда. Он в буквальном смысле вытащил меня с помойки.
Сначала я, конечно, долго смеялся, а может, кашлял, это как посмотреть, окружающим различить было сложно. Подумайте: к вам, задиристому молодому коту, блюдущему извечный принцип «назвался панком – живи… хотя бы живи», подходит холёный толстый хомяк с заплывшими от жира щеками. И не просто бесстрашно подходит, но милым тоном предлагает свою помощь.
Разумеется, первым делом я, решил попугать глупого зверя. Поиграл мускулами, оскалил битый клык… Но хомяк оказался таким бесстрашным и голубоглазым, что… я принял его помощь. От самого себя такого не ожидал.
Привёл меня хомяк в какие-то не по-звериному роскошные хоромы, накормил, указал, где отмыться. В юности я, не то что сейчас, к данной процедуре нормально относился – главное, чтоб не струёй из шланга в упор. Прожил я в этом раю недели две, может, и дольше. Потом стал постепенно выбираться погулять по городу, но съезжать не торопился – я же не дурак. Только когда хозяин завёл речь о необходимости освободить жилплощадь, чтобы он подобрал другого несчастного, я собрал своё брюхо и отправился в обратный путь. Да, это сейчас я такой замечательно круглый, а тогда у меня был первый в жизни жирок. И меня это даже беспокоило – боялся девушкам разонравиться. Зря! Как говорится, толстый кот – любимый кот.
Уже прощаясь, обратился ко мне хомяк с первой за всё время общения просьбой. «У меня такая традиция, – говорит. – Я у каждого гостя прошу принести мне его самое любимое лакомство. В идеале – сладкое, конечно, но я уже заметил, что ты больше по рыбе. Можешь сейчас не отдавать. Просто, когда у тебя будет лишний кусочек, собери какую-нибудь яркую штучку и там оставь. А я обязательно найду!»
На том мы и расстались. Ещё не скоро, на полпути домой, я вспомнил об этих словах. В районе Перми меня угораздило влюбиться. И не просто поорать под окнами белошёрстной красавицы пару ночей, а всерьёз так влипнуть. И ладно бы – в принцессу, а так даже я со своим «мой живот – моё имущество» был богаче её. И симпатичнее. А она ещё и считалась, вроде как, замужем: была фавориткой вожака местной дворовой стаи. Короче говоря, чувства мои мне самому были необъяснимы, но страдал я как следует.