Сказки народов Америки

Ващенко Александр Владимирович

Ну что ж! Раз он виноват, то ему и выпутываться. Шторминг зорко всмотрелся в кипящее море. Он прикинул на глаз расстояние между бурунами, сравнил показания лота с цветом воды. По всему выходило, что шея Кракена находится где-то в полумиле по курсу судна и скоро должна оказаться над водой. Шторминг сбросил с себя капитанскую тужурку и фуражку и спрыгнул на бак.

— Открыть гарпунный отсек! Достать самый большой гарпун! — скомандовал он.

Притащили тяжелый гарпун, и капитан свернул у своих ног канат. Потом он покрепче расставил ноги и устремил свой взгляд вдаль. Как он и ожидал, голова чудовища показалась из воды примерно в полумиле по курсу судна. Она повернулась к «Тускароре» и презрительно

сплюнула.

Это уже был вызов! Глаза капитана вспыхнули от гнева. Его могучая рука размахнулась, описала широкую дугу, и острый гарпун со свистом промчался в воздухе и вонзился в шею Кракена!

— Свистать всех наверх! Поднять паруса! — рявкнул Шторминг.

А чудовище опомнилось от потрясения и стало дергаться изо всех сил, извиваться и размахивать клешнями.

Но Шторминг крепко держал канат. В последней отчаянной попытке освободиться Кракен нырнул и стал быстро уходить на глубину.

Капитан был готов к этому. От нырка Кракена образовалась гигантская воронка, водяные стены ее бешено вращались. «Тускарора» мчалась по самому краю этой воронки и с трудом сохраняла равновесие. Шторминг понемногу стравливал канат, и чудовище, погружаясь на дно, раскручивало корабль всею своей тянущей силой, как пращу, — все быстрее и быстрее.

Шторминг хладнокровно выждал нужное мгновение, отпустил канат, и «Тускарора», словно камень из пращи, вылетела за край воронки и сразу очутилась в безопасном месте, вдалеке от страшного водоворота!

Матросы бросились ставить паруса. И вскоре «Тускарора», целая и невредимая, вышла в Северное море. Гибель судна казалась почти неминуемой! Но и на этот раз капитан Шторминг был на высоте.

Казалось бы, для одного плавания приключений достаточно. Но беды «Тускароры» на этом не закончились. Ветер снова утих, и на море опустилась плотная пелена тумана. Туман был такой густой, что впору было прорубаться сквозь него с топором, такой тяжелый и плотный, что невозможно различить, где кончается туман и где начинается вода. Даже рыбы могли заблудиться в таких условиях. Младший помощник, например, наткнулся на целую стаю морских окуней, которые сбились с пути и заплыли по ошибке на палубу. А когда капитан спустился в каюту за хронометром, то обнаружил, что на его койке уютно устроилось семейство макрелей.

В конце концов туман рассеялся, и оказалось, что «Тускарора» попала в довольно затруднительное положение. Течение увлекло ее в самую узкую часть Северного моря — как раз между Англией и Голландией. Впереди лежал пролив Па-де-Кале. Ширина его между Дувром и Кале, как известно, составляет всего двадцать миль. Такова же в точности была и ширина «Тускароры». Как быть? Развернуться в этом узком месте невозможно, да и ветер гнал корабль в глубь пролива. Шторминг созвал офицеров на совет.

Впрочем, решение к тому времени уже созрело в голове капитана. Когда его подчиненные собрались, он отдал приказ бросить якорь и спустить на воду спасательные шлюпки. Офицеры разошлись по каютам и вскоре снова появились на палубе, но уже в парадной форме. В шлюпки было погружено пять тысяч бочек маринованной селедки, затем в шлюпки спустились офицеры. И маленькая флотилия двинулась в сторону голландского побережья.

Всем известно, что голландцы — самый опрятный и аккуратный народ в мире. Они настолько любят чистоту, что моют с мылом не только руки, лицо и уши, но также дома и даже тротуары. Конечно, они тратят на это огромное количество мыла. И еще голландцы обожают маринованную селедку.

Шторминг и его офицеры направились прямо в ратушу Гааги и объяснили там свои затруднения. Голландцы выслушали их очень сочувственно. Во-первых, они сами прирожденные купцы и мореходы. Во-вторых, они много слышали о подвигах знаменитого капитана

Шторминга и были рады выручить его в трудную минуту. Что касается маринованной селедки, то они долго отказывались принять ее в дар, но в конце концов уступили настояниям гостей.

В тот же час по всей Голландии были разосланы курьеры. Каждая голландская хозяйка заглядывала в шкаф и доставала несколько кусочков мыла. Восхитительное туалетное мыло и грубое мыло для стирки, мыло для посуды и мыло для бритья, и даже особое детское мыло для пускания мыльных пузырей, — все это было погружено на множество телег и отвезено в Гаагскую гавань. Толпы зевак собрались на берегу поглядеть на необычную погрузку.

Наконец мыло было доставлено на борт «Тускароры», и капитан Шторминг велел команде приниматься за работу. Десятки моряков были спущены в подвесных люльках за борт корабля. Они вооружились щеткой и ведром с мыльным раствором и старательно намыливали корпус «Тускароры». К вечеру весь корабль, снизу доверху, покрылся белой скользкой оболочкой. Кружевной узор мыльной пены окружал его по ватерлинии, словно пышный воротник.

Когда работа была окончена, Шторминг приказал поднять якорь и поставить паруса. Капитан воспользовался свежим ветром и решительно направил судно в глубь пролива.

Вот это было зрелище! Тысячи людей на берегу в один голос с моряками восхищенно ахнули, когда «Тускарора» проскользнула намыленными боками сквозь узкую горловину Дуврского пролива, выскочила из него, как пробка из бутылки, и устремилась на простор Атлантического океана.

— Фу! — облегченно вздохнул капитан Шторминг и повернул штурвал к западу.

Еще одно славное приключение осталось позади.

Что к этому можно добавить?

Холодные волны Дуврского пролива смыли часть мыла с бортов «Тускароры». Еще много недель спустя, особенно в ветреную погоду, целые облака радужных мыльных пузырьков поднимались в небо над Па-де-Кале. Но мыльные пузырьки — вещь недолговечная. Вскоре о них все позабыли.

Однако один памятный знак сохранился и доныне. Дело в том, что когда «Тускарора» продиралась сквозь самое узкое место пролива, ее правый борт прошел впритирку с обрывистыми скалами английского побережья и обильно их намылил. Волны довершили дело, и отмытые дочиста скалы из грязно-бурых сделались белыми как мел. До сих пор их так и называют — Белые скалы Дувра.

Сколько стоит ветер?

Перевод М. Тюнькиной

оворят, промышлял однажды старый капитан в заливе Мэн. Промысел складывался удачно, и вскоре шхуна была до отказа набита рыбой. Направился капитан прямо домой. Да только вдруг упал на море штиль, и судно застыло в неподвижной воде.

Забеспокоился капитан: как бы не растаял в трюмах лед, как бы не перележала рыба и не пропал улов, как бы не пошли прахом все деньги. А был он отличным моряком — можно сказать, в моряцком деле собаку съел. Вот и стал пробовать то так, то эдак сдвинуть шхуну с места, поймать в паруса хоть какой-никакой ветерок.

Но все было впустую. Паруса обмякли, судно равнодушно покачивалось на волнах и совсем не желало выполнять команды капитана.

Лопнуло у старого морского волка терпение: как начал он поносить все и вся на чем свет стоит! Бегает взад-вперед по палубе да сыплет проклятиями — какие только может вспомнить и сам присочинить. Досталось от капитана и самому господу Богу.

Рядом с ним стоял помощник, человек страшно богобоязненный. Тяжко ему было слушать такие речи капитана. Стоит, с ноги на ногу переминается, готов сквозь землю провалиться.