Сказки народов мира; Тысяча и одна ночь
Шрифт:
Шли годы.
И вот нежданно-негаданно подступил к границам королевства могучий враг.
Грозится неприятель всех людей истребить, все города и села огнем спалить.
Король кликнул клич: на войну всем идти, родную землю защищать.
Простился рыцарь с любимой женой и на далекую войну отправился.
Полгода спит он в седле, одной рукой ложку с похлебкой ко рту несет, другую на рукояти меча держит.
Разбили врага наголову, и поспешил рыцарь со дружиной в
Едут они, едут, а кругом равнина бескрайняя, камнями усеяна, сухой травой поросла. Ни деревца, ни кустика. Солнце жжет-палит, а схорониться негде, жажду утолить нечем.
Едут они день, едут второй, вот и третий день на исходе.
Чуть живые кони, чуть живые люди.
Храбрые воины приуныли, головы повесили. Кони еле бредут, об острые камни спотыкаются.
А солнце палит, горячий ветер в лицо тучи песка метет.
Воды! Воды! В ней спасение!
А тут ни речки, ни озерца, ни самого что ни на есть маленького родничка.
Делать нечего, пришлось остановиться — дальше ехать невмоготу. Не погибли на войне от вражеской сабли, знать, от жажды погибнуть суждено. Упали воины на землю, лежат, не шелохнутся, точно мертвые.
Кони головы понурили, дышат с присвистом.
Вот посылает рыцарь одного воина воду искать — тот ни с чем возвращается. Посылает другого — опять ни с чем! Восемь раз посылал, восемь раз воины без воды возвращались, а на девятый он сам пошел. «Может, — думает, — мне посчастливится».
Только взошел он на песчаный холм, свежестью, прохладой повеяло.
Смотрит — колодец внизу! До краев водой полон, а поверху золотой ковшик плавает.
Хочет рыцарь ковшиком воду зачерпнуть, а ковшик ускользает, в руки не дается.
Раз попробовал, другой, третий — не дается ковшик в руки, да и только!
«Ладно, — думает рыцарь, — без ковшика обойдусь».
Снял с головы шлем и над срубом наклонился. А кудри по плечам рассыпались и в воду упали.
Пьет рыцарь, пьет, никак не напьется. Наконец утолил жажду и чует: возвращается к нему прежняя сила.
Теперь дружину позвать надо.
Хочет рыцарь уста от воды оторвать, голову поднять, плечи расправить, да не тут-то было!
Словно держит его кто-то крепко за волосы и вниз тянет.
Ухватился он двумя руками за колодезный сруб, коленками уперся и голову над водой приподнял. Приподнял — и от ужаса обомлел.
Из колодца, глаза в глаза, чудище на него глядит: голова жабья с бадью, рот от уха до уха, глазищи как лукошки, вместо рук — клешни рачьи.
Вот этими-то клешнями и вцепилось чудище рыцарю в волосы, держит и не пускает.
— Пусти! — взмолился рыцарь.
— Ква-ква-ква! — засмеялось чудище. — Ишь чего
— Говори, кто ты таков и чем тебе за воду заплатить?
Высунулось чудище из колодца наполовину — рыжая бородища раскинулась по воде, точно ржавые водоросли, каждый волосок поодиночке шевелится.
— Я — Кощей Меднобородый, владыка подземного царства. Отдай мне, чего дома не знаешь.
Призадумался рыцарь:
«Чего бы это я дома не знал? Кажется, все знаю. Может, из столицы мешок серебра прислали или кошель золотых? Не до денег сейчас, надо свою жизнь спасать, дружину из беды выручать».
Взял да и согласился.
— Отпусти меня, — говорит, — сделай милость. Отдам тебе, чего дома не знаю.
— Ква-ква-ква, вижу, ты человек сговорчивый. Дай мне перстень в залог, тогда отпущу.
Снимает рыцарь с пальца золотой перстень, а на перстне герб родовой — три серебряных звезды в изумрудном поле, — и протягивает Меднобородому.
Чудище перстень в жабью пасть хватает и говорит:
— Пока перстень у меня, ты мой должник.
Сказало и выпустило из клешней кудри рыцаря.
— Дозволь и дружине моей напиться из твоего колодца, — просит рыцарь.
— Пейте на здоровье, ква-ква-ква! — заквакала жаба и исчезла в колодце.
Разгладилась вода, а золотого ковшика как не бывало.
От воды прохладой и свежестью веет, весело поблескивает она на солнце.
Рыцарь обернулся и крикнул зычным голосом:
— Вода! Вода!
Заслышав волшебное слово, вскочили воины на ноги — откуда только сила взялась! — и к колодцу. Сами напились и коней напоили.
И в путь пустились. На другой день к вечеру подъезжают к замку.
А их с дозорной башни еще издали заметили.
Народ к воротам бежит: «Едут! Едут!»
Барабаны застучали, трубы затрубили, все ворота настежь распахнулись, все мосты опустились, знамена развернулись.
Спешат слуги навстречу победителям с хлебом-солью.
Отроки в два ряда выстроились, горящие факелы держат.
За ними простой люд толпится.
А на крыльце жена рыцаря в кругу придворных дам сидит и держит на коленях в пуховом одеяльце дочку, что неделю назад народилась.
Въехали воины во двор. Народ цветы под копыта коней бросает. Рыцарь спешился и по цветам к жене бежит.
— Муж дорогой, у нас дочка народилась! — говорит ему жена, а сама от радости так и светится.
Остановился рыцарь как вкопанный, пошатнулся, закрыл лицо руками и заплакал.
Смолкли гомон и шум. Тихо сделалось, будто вокруг ни души.