Сказки о чародеях и чудовищах
Шрифт:
Дождавшись, когда охранники, выполнив свою миссию, уйдут, он хмыкнул.
– Здравствуй, Прохвост Билл, - произнес лорд Прикли, помогая знаменитому хакеру выбраться из помойки.
– Тебе, наверное, интересно, как ты здесь оказался? Тебя сюда бросил инспектор Макренели!
– Лжешь! И не надоело тебе?
– отряхиваясь, произнес Макренели. Сплюнув, он добавил: - Я не дурак! Я уже во всем разобрался!
– Ну-ну, - потянул Прикли.
– Кстати, я все еще могу выполнить свою недавнюю угрозу. Тебе этого хочется?
– Нет, - недовольно поджав губы, отозвался Прикли. Он был расстроен: в самую
– Значит, ты понял, что Прохвост Билл - это ты! Причем, имплантант, встроенный тебе в мозг, решает, какой из двух личностей, живущих в твоем теле, бодрствовать, а какой спать. Обычно во время сильных переживаний одна из личностей уступает место другой. Именно на это я и рассчитывал, когда приказал своим ребяткам разобраться с тобой.
– Ясно, - кивнул инспектор, радуясь, что его блеф не раскрыли. Ведь до этого момента он не представлял себе, что, вообще, происходит и где искать этого Прохвоста Билла. Впрочем, безоговорочно доверять словам лорда Прикли не стоило. Но Макренели полагал, что на этот раз ему не врут.
– Ну что ж, у меня к тебе осталось еще несколько вопросов. Откуда у меня имплантант?
– Подумай, кому выгоден Прохвост Билл?
– Прикли улыбнулся.
– Кто способен вживить его тебе? И еще, как ты думаешь, просто ли так я рассказываю тебе обо всем этом? Или желаю избежать тюремного заключения...
– Это ты во всем виноват, - это не было вопросом.
– Но зачем? Да и потом, ты говоришь, что имплантант управляет двумя личностями. Откуда взялась вторая?
– Во время операции, которую тебе сделали год назад, в твой мозг была добавлена личности Прохвоста Билла, моего гениального друга; он умер, разрабатывая новую модель компьютера. Его телесная оболочка погибла, но с его разума я успел снять копию. Вот так он и продолжил служить моим интересам! Более того, я, поставив условие, на которое он согласился, даже позволил ему продолжить свои исследования. Он обещал похищать для меня сведения государственной важности, на продаже которых можно неплохо заработать.
– Ясно, - задумчиво потянул инспектор.
– А мне ты его встроил, поскольку я, по-твоему мнению, никогда бы не заподозрил, что Прохвост Билл - это я сам. Хитро! Итак, теперь осталось только выяснить, куда подевалась похищенная информация?
– Тебе везет, - ответил Прикли.
– Я еще не успел ее продать. И верну тебе, если ты пообещаешь меня отпустить. Все просто. Ну как, согласен?
– Нет. Я вколю тебе сыворотку правды, и ты мне все расскажешь. А затем отправишься в тюрьму, - произнес инспектор, надевая на него наручники.
– А от своей второй личности я вскоре избавлюсь...
Секрет
Ему было не меньше десяти тысяч лет, и он считал, что в мире нет ничего хуже высоких технологий. В Средневековье он даже с благосклонностью отнесся к святой инквизиции, которая на долгое время притормозила развитие науки, но, увы, не остановила его. Ибо это было нереально.
И вот он уже третий час сидел в интернет-кафе "Паутинка" и, скрипя зубами, пялился на монитор. Копм противно скрипел, мешая ему сосредоточиться на создании WEB-страницы. У него никак не получалось придумать дизайн будущего творения. Более того, периодически
– Черт, - выругался он, посматривая по сторонам. Он знал не меньше дюжины языков, но вот именно этот почему-то давался ему сложнее всех. Признаться, бедолага мог лично и не заниматься этой работой, передоверить ее кому-нибудь из подчиненных. Но он не желал так поступать. Он боялся, что пойдут слухи о том, что он перестал быть всемогущим. Ну уж нет! Раз смертные освоили персонального мучителя, которого кое-кто в наше время почему-то вместо собаки стал называть лучшим другом человека, то и он на это способен.
Медленно нажимая на клавиши, он вводил особый текст, такой, который обратит всех агностиков в истинную, по его мнению, веру. Во всяком случае, он надеялся, что так и будет. Если этого не случится, он перестанет считать себя знатоком человеческой психики, а уж это для него, вообще, неприемлемо!
Втянув носом воздух, он посмотрел слезящимися от долгой работы глазами на экран. Там было выведено уже целых тринадцать символов. Покачав головой, он подумал, что порой этого вполне достаточно. Но только не сейчас. Ныне нужны философские тексты, трактаты, которые порой не так-то легко написать даже для него, профессионального ученого-богослова.
– Похаешь, коллега?!
– поинтересовался подошедший к нему пацаненок весьма нагловатой наружности. Его лучащаяся самодовольством физиономия взбесила ненавистника высоких технологий, который, впрочем, постарался этого ничем не выдать.
– Вижу, не очень-то тебе нравиться иметь дело с десктопами, персональными компьютерами. То старье, на котором ты работаешь, серьезно уступает моему ПК.
– Может быть, хотя бы сегодня обойдешься без ехидства?
– спокойно произнес он, безуспешно пытаясь упорядочить текст. Введя "p", он с превосходством посмотрел на молокососа.
– Я все еще на многое способен! Конечно, я не так хорошо разбираюсь в дьявольских машинах, как ты, но все же...
– Дьявольских машинах, - расхохотался тинэйджер, тыча в него пальцем.
– Забавно слушать, как ты это произносишь! Впрочем, кому как не тебе знать, что, в действительности, представляют собой истинные порождения Мрака!
С грустью покосившись на давнего врага, парень покачал головой. Он уже собирался уходить, когда любитель иезуитов окликнул его, попросил остаться.
– Что не хочется тебе быть наедине с техникой?! Эх, не умеешь ты с ней общаться!
– произнес пацан.
– Еще несколько десятилетий назад ты был угрозой для меня. А теперь - нет. Ты постарел. Ты уже не в состоянии следить за человечеством. Не такой уж ты и всемогущий.
– Я всемогущий, - брызгая слюной, прорычал он.
– Я всегда был практически таким же сильным, как ты! Да, я стал слабее тебя. Но, когда я создам сайт, все изменится! На моей страничке поклонники будут беседовать, обмениваться новостями. Да и я каждую пятницу, выпадающую на тринадцатое число, стану общаться с ними. Представляешь, какой это произведет фурор?
– Не знаю, не знаю, - лениво потянул парень.
– Поверь, все останется по-прежнему. Ибо я давным-давно занимаюсь подобным. Раз в год я снисхожу до бесед со смертными.