Сказки о Приморском Царстве. Продолжение
Шрифт:
Так силён удар этот был, что пошатнулся под ним охотник Фома и поплыл куда глаза глядят, только бы ото всех подальше. Русалки сначала подумали, что он новую игру какую-то затеял, за ним поплыли, но он на них внимания не обращал, и скоро они отстали и своими делами занялись.
Нашёл Фома тихую заводь, на камень опустился и так и просидел до рассвета.
Когда солнце взошло и всё вокруг осветило, осмотрелся охотник и даже испугался, каким чужим всё вокруг ему показалось. Рыбы круглыми глазами на него глупо пялились, водоросли как плети в струях воды извивались, при каждом движении со
– Неужели же я хотел красоту лесов и полей на этот холодный мир поменять? – с ужасом подумал Фома, и так ему назад домой захотелось, что хоть плачь. Поплыл он вдоль берега и скоро нашёл место, где его маленький домик стоял. Посмотрел на него Фома, вспомнил, как уютно там бывает, когда печку натопишь, и ещё сильнее захотел вернуться. Но тут вдруг пришла ему в голову шальная мысль: а вдруг да волшебник чего напутал и он навсегда в водяных останется? Страшно ему от этого стало, захотелось поскорее волшебника найти, спросить, когда он назад в человека превратится, но тут вдруг у него перед глазами всё расплылось, а в рот и в нос вода хлынула.
Захлебнулся Фома от неожиданности, забарахтался и на поверхность всплыл. Вылез он на берег, на руки и ноги свои посмотрел, лицо ощупал и закричал от радости, ведь он снова самим собой стал!
Весь день он после этой бессонной ночи проспал. К вечеру проснулся, ужин приготовил, и тут ему опять та девушка вспомнилась, которую он себе под водой представил. И вдруг понял Фома, что хоть к русалке он больше идти не хочет, но образ тот прекрасный всё равно любит и ни за что никого другого теперь полюбить не сможет.
– Буду теперь здесь в лесу один жить, чтобы никто не мешал мне мечту мою хранить, – твёрдо решил он, поужинал и снова спать лёг.
Многое человек может твёрдо решить, но жизнь часто всё по-своему поворачивает. Вот и тут – как в лесу проживёшь, когда то к волшебнику Силантию надо сходить, чтобы спасибо сказать, то добычу на базаре продать, то стрелы новые у кузнеца купить.
Вот в кузнице-то он с Дашей, дочкой кузнеца, и познакомился. Сначала она ему совсем не понравилась. Да и как кто-то сравниться с его мечтой мог! Но затем всё чаще его в кузницу стало тянуть. Даша ему всегда радовалась, всегда поболтать с ним готова была, все мысли его терпеливо выслушивала, когда надо – поддержать, когда надо – посочувствовать могла. И не заметил Фома, как образ той красавицы, что под водой ему пригрезился, заменился на лицо Дашино.
Что дальше было, о том и говорить не надо. Настоящая живая девушка лучше всякой фантазии оказалась, и вскоре сыграли в деревне свадьбу. Волшебник Силантий на ней тоже был. Он сидел на почётном месте и довольно бороду поглаживал. Любил старый мудрец, когда люди счастливы были.
Сказка о лешем из Тёмного леса
Прошло время, и не заметили люди, как жизнь в царстве Приморском наладилась, а память об ужасе, который нападение Змея Горыныча вызывал, забываться начал. В новых землях люди дома сожжённые отстроили, поля вытоптанные перепахали и засеяли. Царь Агафон в стольный град свой вернулся и от дел отдыхал. Каждый день карасей в озере ловил, в шашки играл и внукам радовался.
Елена Прекрасная сильно
Иван весь в государственных делах был. Как у царя отдых, так у него забота: то послов прими, то жалобы от купцов выслушай, то войску смотр устроить надо. За день так уставал, что без сил на кровать вечером падал.
Всё хорошо и спокойно было, однако поползли вдруг по царству страшные слухи. Говорили люди, что то тут, то там мелькала в небе среди облаков тень трёхголовая. Всё громче и громче разговоры шли, что скоро Змей, которого Иван прогнал, вернётся и на крыльях своих беду принесёт.
Сорока на хвосте быстро слухи разносит, вот и Ивановых ушей они достигли. Сначала-то он внимания на них не обратил, а затем всё чаще и чаще стал в небо поглядывать, не летит ли Змей Горыныч, что в Тёмном лесу живёт. Не давала эта тревога ему покоя, сна лишала. Скоро заметил он, что из дворца без меча волшебного выходить опасается, боится, как бы врасплох не застало его чудище. Часто, когда глаза закрывал, представлялся ему город Карась, в огне пылающий, люди, в лес убегающие, а самое страшное, как Змей жену его мучает, сыновей убивает.
Совсем извёлся от этих мыслей Иван и сказал однажды:
– Всё, не могу я так больше! Пока чудище рядом живое ходит, не видать мне покоя.
Нашёл он царя на озере, где тот то ли дремал, то ли рыбу ловил, и сказал, что в Тёмный лес идёт, Змею головы рубить. Агафон от таких слов даже удочку в воду уронил.
– Что же это ты задумал-то такое? – возмутился царь.
Тут же Агафон рыбалку забросил и стал про опасности, Ивана подстерегающие, рассказывать. Ходила про Тёмный лес дурная слава. Никто в этот лес далеко не заходил, а если какой смельчак и решался, то больше его не видели. Говорили люди, что живёт там леший злой, любит он путника по лесу кружить, пока тот от голода и усталости замертво не падает. Говорили, что даже звери и птицы этих чащоб избегают.
Слушал его Иван внимательно, хоть и наперёд знал всё, что царь скажет.
– Может, погубит меня нечисть лесная, а может, и нет, – ответил он, – а только сидеть и Змея ждать больше не могу.
Отговаривал его Агафон, но вообще-то согласен был, что не будет в царстве спокойствия, пока хоть тень беды над ним висит. А крылья огромные, которые солнце застилают, люди хорошо помнили.
Долго они ещё говорили, пока не решили, что не миновать этого похода. Хотел царь всё войско послать, да Иван сказал:
– Лешему всё равно, сколько людей по лесу водить, что одного, что тысячу заплутает. Если же я один пойду, то, может, и не заметит меня лесной владыка.
Вздохнул Агафон.
– Жаль мне тебя отпускать, но если твёрдо решил – иди, назад не оборачивайся и, главное, живым назад возвращайся.
Как узнала Елена Прекрасная, куда её муж собирается, ногой топнула и заявила, что ни за что его не отпустит, что не верит, будто Змей опять появиться может. Много слов было сказано, много слёз пролито, но только всё зря. Твёрдо Иван решил землю от Змея Горыныча избавить, ничто его остановить не могло.