Сказки русских писателей. Том 2
Шрифт:
Синьор Карабас Барабас поднялся с кресла, наступил, как всегда, на бороду, выругался и открыл дверь.
Вошел длинный, мокрый-мокрый человек с маленьким-маленьким лицом, таким сморщенным, как гриб-сморчок. На нем было старое зеленое пальто, на поясе болтались щипцы, крючки и шпильки. В руках он держал жестяную банку и сачок.
— Если у вас болит живот, — сказал он, кланяясь, будто спина у него была сломана посредине, — если у вас сильная головная боль или стучит в ушах, я могу вам приставить
Синьор Карабас Барабас проворчал:
— К черту-дьяволу, никаких пиявок! Можете сушиться у огня сколько влезет.
Дуремар стал спиной к очагу.
Сейчас же от его зеленого пальто пошел пар и запахло тиной.
— Плохо идет торговля пиявками, — сказал он опять. — За кусок холодной свинины и стакан вина я готов вам приставить к ляжке дюжину прекраснейших пиявочек, если у вас ломотья в костях…
— К черту-дьяволу, никаких пиявок! — закричал Карабас Барабас. — Ешьте свинину и пейте вино.
Дуремар начал есть свинину, лицо у него сжималось и растягивалось, как резиновое. Поев и выпив, он попросил щепотку табаку.
— Синьор, я сыт и согрет, — сказал он. — Чтобы отплатить за ваше гостеприимство, я вам открою тайну.
Синьор Карабас Барабас посопел трубкой и ответил:
— Есть только одна тайна на свете, которую я хочу знать. На все остальное я плевал и чихал.
— Синьор, — опять сказал Дуремар, — я знаю великую тайну, ее сообщила мне черепаха Тортила.
При этих словах Карабас Барабас выпучил глаза, вскочил, запутался в бороде, полетел прямо на испуганного Дуремара, прижал его к животу и заревел, как бык:
— Любезнейший Дуремар, драгоценнейший Дуремар, говори, говори скорее, что тебе сообщила черепаха Тортила!
Тогда Дуремар рассказал ему следующую историю:
«Я ловил пиявок в одном грязном пруду около Города Дураков. За четыре сольдо в день я нанимал одного бедного человека, он раздевался, заходил в пруд по шею и стоял там, покуда к его голому телу не присасывались пиявки.
Тогда он выходил на берег, я обирал с него пиявок и опять посылал его в пруд.
Когда мы выловили таким образом достаточное количество, из воды вдруг показалась змеиная голова.
— Послушай, Дуремар, — сказала голова, — ты перепугал все население нашего прекрасного пруда, ты мутишь воду, ты не даешь мне спокойно отдыхать после завтрака… Когда кончится это безобразие?..
«Я увидел, что это обыкновенная черепаха, и, нисколько не боясь, ответил.
«— Покуда не выловлю всех пиявок в вашей грязной луже…
«— Я готова откупиться от тебя, Дуремар, чтобы ты оставил в покое наш пруд и больше никогда не приходил.
«Тогда я стал издеваться над черепахой:
«— Ах ты, старый плавучий чемодан, глупая тетка Тортила, чем ты можешь от меня откупиться?
«Черепаха позеленела от злости и сказала мне:
«— На дне пруда лежит волшебный ключик… Я знаю одного человека, — он готов сделать все на свете, чтобы получить этот ключик…»
Не успел Дуремар произнести эти слова, как Карабас Барабас завопил что есть мочи:
— Этот человек — я! я! я! Любезнейший Дуремар, так отчего же ты не взял у черепахи ключик?
— Вот еще! — ответил Дуремар и собрал морщинами все лицо, так что око стало похоже на вареный сморчок. — Вот еще! — променять превосходнейших пиявок на какой-то ключик… Короче говоря, мы разругались с черепахой, и она, подняв из воды лапу, сказала:
«— Клянусь — ни ты и никто другой не получат волшебного ключика. Клянусь — его получит только тот человек, кто заставит все население пруда просить меня об этом…
«С поднятой лапой черепаха погрузилась в воду».
— Не теряя секунды, бежать в Страну Дураков! — закричал Карабас Барабас, торопливо засовывая конец бороды в карман, хватая шапку и фонарь. — Я сяду на берег пруда. Я буду умильно улыбаться. Я буду умолять лягушек, головастиков, водяных жуков, чтобы они просили черепаху… Я обещаю им полтора миллиона самых жирных мух… Я буду рыдать, как одинокая корова, стонать, как больная курица, плакать, как крокодил. Я стану на колени перед самым маленьким лягушонком… Ключик должен быть у меня! Я пойду в город, я войду в один дом, я проникну в комнату под лестницей… Я отыщу маленькую дверцу, — мимо нее все ходят, и никто не замечает ее. Всуну ключик в замочную скважину…
— В это время, понимаешь, Буратино, — рассказывал Пьеро, сидя под мимозой на прелых листьях, — мне так стало интересно, что я весь высунулся из-за занавески.
Синьор Карабас Барабас увидел меня.
— Ты подслушиваешь, негодяй! — И он кинулся, чтобы схватить меня и бросить в огонь, но опять запутался в бороде и со страшным грохотом, опрокидывая стулья, растянулся на полу.
Не помню, как я очутился за окном, как перелез через изгородь. В темноте шумел ветер и хлестал дождь.
Над моей головой черная туча осветилась молнией, и в десяти шагах позади я увидел бегущих Карабаса Барабаса и продавца пиявок… Я подумал: «Погиб», споткнулся, упал на что-то мягкое и теплое, схватился за чьи-то уши…
Это был серый заяц. Он со страху заверещал, высоко подскочил, но я крепко держал его за уши, и мы поскакали в темноте через поля, виноградники, огороды.
Когда заяц уставал и садился, обиженно жуя раздвоенной губой, я целовал его в лобик.
— Ну пожалуйста, ну еще немножко поскачем, серенький…