Сказки русских писателей. Том 7
Шрифт:
Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поет себе во всю мочь:
Фух, как я горяч! Фух, как я могуч! Захочу — прыгну, как мяч, На луну выше туч!А чайник шипит свое:
Вот извольте говорить С эдакой особой. Чем зря воду-то варить, Ты — прыгни, попробуй!Самовар
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей. Зато в ней нет углей, —отвечает самовар.
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Все пустое, все пустое! Надоели эти двое! Да, их болтовня Раздражает и меня, —ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
— Ах, — сказал он, —
Всюду — пусто, всюду — сухо, В самоваре, на луне.Сахарница, поежившись, закричала:
А в меня залезла муха И щекочет стенки мне… Ох, ох, я боюсь, Что сейчас засмеюсь! Это будет странно — Слышать смех стеклянный… —невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит? Что за разговоры? Даже кит ночью спит, А уж полночь скоро!Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли Спать или шляться, А ведь мой самовар Может распаяться! Как они могли забыть Обо мне, тушилке? Ну, придется им теперь Почесать затылки!Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки, Нам все — все равно! Все эти замашки Мы знаем давно! Нам ни холодно, ни жарко, Мы привыкли ко всему! Хвастун самоварко, И не верим мы ему!Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо, Жарко мне отчайно, Это не случайно, Это чрезвычайно!И — лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он все еще храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах,Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но все еще бормотал:
А если днем она должна ложиться спать, Чтоб по ночам светлей сияло ее донце, — Я мог бы на себя и днем и ночью взять Обязанности солнца! И света и тепла земле я больше дам, Ведь я его и жарче и моложе! Светить и ночь и день ему не по годам, — А это так легко для медной рожи!Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило! Это очень лестно — Я бы солнце потушила! Ах, как интересно!Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно Жалуются на судьбу, А тушилку позабыли Надеть на трубу!А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар, Маленький, да пылкий, И однажды не прикрыли Самовар тушилкой! Был в нем сильный жар, А воды немного; Распаялся самовар, — Туда ему дорога, Туда и до-ро-га-а!Случай с Евсейкой
7
Первая публикация была в иллюстрированном детском приложении к газете «День» в 1912 году. Предполагают, что замысел сказки восходит к 1909 году и связан с перепиской М. Горького с детьми из «Школы шалунов» (см. выше). Одна из маленьких корреспонденток просила М. Горького написать «какой-нибудь выдуманный рассказ, чтобы мальчик удил рыбу».
Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий; стал Евсейка, со скуки, дремать и — бултых! — свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг — очень хорошо!
Ползет не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил: