Сказки русских писателей
Шрифт:
Близ могил стали строить новое городище, где быть князем Заряславу. Зазывали на подмогу вольных людей да пропивших животишки варягов. Осенью бегали за золотом к хазарам в степи.
Заряславу разбили лучший шатер, покуда к заморозкам дыму не срубят. Мальчик глядел, как строили город, как пищу варили, как вечером большие люди садились над рекою, пели песни.
Женщины жалели мальчика, дружинники говорили: славный будет воин. Да что в том? Чужой лаской горечи не избудешь.
И одною утехою была Заряславу синяя синица. Совсем
И не знает Заряслав, что в малой, робкой птице, в горячем сердце птичьем – душа княгини Натальи, родной матушки.
Прошла зима, снова зазеленели бугры и пущи, разлился Днепр, поплыли по нему, надувая паруса, корабли с заморскими гостями. Затрубили рога в лесах. Зашумели грозы.
Заряслав рос, крепкий становился мальчик. Играл уже отцовским мечом и приставал к дружинникам, чтобы рассказали про битву, про охоты, про славу князя.
А когда женщины гладили его по светлой голове, жалея, что растет без матушки, – отталкивал руку. – Уйди, – говорил, – уйди, а то побью, я сам мужик.
Однажды он побился с товарищами и сидел на крыльце сердитый, измазанный. Подлетела синица, покружилась и, чтобы заметил ее мальчик, вдруг прилегла к его груди, прижалась к тельцу. – Ну, вот нашла время!
Взял Заряслав птицу и держал в кулаке и думал, как бы ему подраться еще с обидчиками, а когда разжал пальцы – в руке лежала птичка мертвая, задушенная.
Богатырская будет сила у молодого князя. Так и в третий раз умерла княгиня Наталья светлой и легкой смертью. Все было исполнено на земле.
СОРОЧЬИ СКАЗКИ СОРОКА
За калиновым мостом, на малиновом кусту калачи медовые росли да пряники с начинкой. Каждое утро прилетала сорока-белобока и ела пряники. Покушает, почистит носок и улетит детей пряниками кормить. Раз спрашивает сороку синичка-птичка:
– Откуда, тетенька, ты пряники с начинкой таскаешь? Моим детям тоже бы их поесть охота. Укажи мне это доброе место.
– А у черта на кулижках, – отвечала сорока-белобока, обманула синичку.
– Неправду ты говоришь, тетенька, – пискнула синичка-птичка, – у черта на кулижках одни сосновые шишки валяются, да и те пустые. Скажи – все равно выслежу.
Испугалась сорока-белобока, пожадничала. Полетела к малиновому кусту и съела и калачи медовые, и пряники с начинкой, все дочиста.
И заболел у сороки живот. Насилу домой доплелась. Сорочат растолкала, легла и охает…
– Что с тобой, тетенька? – спрашивает синичкаптичка. – Или болит чего? – Трудилась я, – охает сорока, – истомилась, кости болят.
– Ну, то-то, а я думала другое что, от другого чего я средство знаю: трава Сандрит, от всех болестей целит. – А где
– А у черта на кулижках, – ответила синичкаптичка, крылышками детей закрыла и заснула.
«У черта на кулижке одни сосновые шишки, – подумала сорока, – да и те пустые», – и затосковала: очень живот болел у белобокой.
И с боли да тоски на животе сорочьем перья все повылезли, и стала сорока – голобока. От жадности. МЫШКА
По чистому снегу бежит мышка, за мышкой дорожка, где в снегу лапки ступали.
Мышка ничего не думает, потому что в голове у нее мозгу – меньше горошины.
Увидела мышка на снегу сосновую шишку, ухватила зубом, скребет и все черным глазом поглядывает – нет ли хоря. А злой хорь по мышиным следам полает, красным хвостом снег метет.
Рот разинул – вот-вот на мышь кинется… Вдруг мышка царапнула нос о шишку, да с перепугу – нырь в снег, только хвостом вильнула. И нет ее.
Хорь даже зубами скрипнул – вот досада. И побрел, побрел хорь по белому снегу. Злющий, голодный – лучше не попадайся.
А мышка так ничего и не подумала об этом случае, потому что в голове мышиной мозгу меньше горошины. Так-то. КОЗЕЛ
В поле – тын, под тыном – собачья голова, в голове толстый жук сидит с одним рогом посреди лба. Шел мимо козел, увидал тын, – разбежался да как хватит в тын головой, – тын закряхтел, рог у козла отлетел.
– То-то, – жук сказал, – с одним-то рогом сподручнее, иди ко мне жить. Полез козел в собачью голову, только морду ободрал. – Ты и лазить-то не умеешь, – сказал жук, крылья раскрыл и полетел. Прыгнул козел за ним на тын, сорвался и повис на тыну.
Шли бабы мимо тына – белье полоскать, сняли козла и вальками отлупили. Пошел козел домой без рога, с драной мордой, с помятыми боками. Шел – молчал. Смехота, да и только. ЕЖ
Теленок увидал ежа и говорит:
– Я тебя съем!
Еж не знал, что теленок ежей не ест, испугался, клубком свернулся и фыркнул: – Попробуй.
Задрав хвост, запрыгал глупый телоног, боднуть норовит, потом растопырил передние ноги и лизнул ежа. – Ой, ой, ой! – заревел теленок и псбежал к корове-матери, жалуется. – Еж меня за язык укусил.
Корова подняла голову, поглядела задумчиво и опять принялась траву рвать. А еж покатился в темную нору под рябиновый корень и сказал ежихе: – Я огромного зверя победил, должно быть, льва! И пошла слава про храбрость ежову за синее озеро, за темный лес.
– У нас еж – богатырь, – шепотом со страху говорили звери. ЛИСА
Под осиной спала лиса и видела воровские сны. Спит лиса, не спит ли – все равно нет от нее житья зверям.
И ополчились на лису – еж, дятел да ворона Дятел и ворона вперед полетели, а еж следом покатился. Дятел да ворона сели на осину. – Тук-тук-ту-к, – застучал дятел клювом по коре.