Сказки славянских народов. Белорусский фольклор

Сборник

А был в том поместье один человек. На вид так себе, невзрачный, да зато на язык бойкий: за словом в карман не полезет. Имя у него было Степан, но все звали его просто Стёпка.

Прослышал Стёпка, что приказчик ищет, кого бы послать к пану, пришёл к нему и говорит:

– Пошлите меня – я с паном

сумею поговорить.

Обрадовался приказчик. Дал Стёпке хлеба, сала, полную пригоршню медяков и отправил в путь-дорогу.

Идёт Степка, медяками позвякивает, ни одной корчмы не пропустит. Долго шёл он или коротко, пришёл наконец в новое поместье. Хотел Стёпка идти прямо в панский дом, да лакей остановил его:

– Ты чего тут, бродяга, шатаешься! – И натравил на него собак.

Достал Стёпка из сумы кусок хлеба, кинул его собакам, те и перестали лаять. Тут Стёпка опять подошёл к крыльцу.

– Что тебе надо? – кричит лакей. – Здесь сам пан живёт!

Стёпка поклонился лакею и говорит:

– А паночку мой дорогой, вот мне-то и нужен сам пан. Пришёл я к нему из старого поместья.

Лакей немного смягчился.

– Ладно, – говорит, – я доложу о тебе пану. Но скажи мне, откуда ты знаешь, что и я пан?

– Хм! – Стёпка хитро кашлянул. – Вижу: ты пан не пан, а так, полупанок, и лоб у тебя низкий, и нос слизкий, вот и видать, что лизал ты панские миски.

Разозлился лакей, схватил Стёпку за шиворот и давай его бить. Увидал это пан из окна и кликнул лакея к себе.

– Что это за хлоп? – спрашивает пан у лакея.

– Да какой-то бродяга из старого панского поместья, – ответил лакей и низко поклонился пану.

Пан вспомнил, что давно не бывал в старом поместье.

– Позови-ка его сюда, – велел он лакею.

Побежал лакей звать Стёпку, а тот вынул кисет, набил трубку табаком, достал из кармана трут и кремень, взял кресало и давай высекать огонь. Высек огонь, закурил трубочку. Курит да поплёвывает на чистое панское крыльцо.

– Ступай в покои, тебя пан зовёт! – кричит ему лакей.

– Что его, лихорадка трясёт, что ли? Подождёт! – отвечает Стёпка и покуривает себе трубочку.

– Да скорей же ты! – злится лакей. – А то пан тебя розгами засечёт…

– Не засечёт. Вот докурю трубку, тогда и пойду.

Ждал, ждал пан Стёпку, не дождался.

Зовёт снова лакея:

– Почему хлоп не идёт?

– Трубку курит.

Обозлился пан:

– Гони его сюда!

Докурил Стёпка трубку, выбил из неё пепел, спрятал её за пазуху, а потом двинулся потихоньку в панские покои.

Лакей бежит впереди, отворяет Стёпке двери, словно пану. Вошёл Стёпка к пану да и закашлялся после крепкого табаку. Кашляет, а пан ждёт, только глазами злобно ворочает.

Откашлялся

кое-как Стёпка и говорит:

– Добрый день, паночку!

– Что скажешь? – хмурится пан.

– Всё хорошо, паночку.

– А после хорошего что?

– Да вот, паночку, прислал меня приказчик. Знаете, панский нож перочинный сломался.

– Какой нож?

– Да, видно, тот, которым пану перья чинили.

– Как же его поломали?

– Ведь говорят же, пане, что без свайки и лаптя не сплетёшь. А всякий инструмент при работе портится. Так вот и с панским ножом. Хотели с гончей собаки шкуру снять – пану на сапоги, взяли ножик. А на панской гончей уж больно крепкая шкура была. Ну, ножик и сломался.

– Какой гончей? Что ты плетёшь, негодяй? – закричал злой пан и хотел уже было приказать слугам, чтоб забрали Стёпку на конюшню розгами пороть. Но Стёпка продолжал рассказывать дальше:

– Панская гончая, та самая – может, пан помнит, – что вскочила когда-то в колодец, а Микитку посылали её вытаскивать, так он там и утопился. Да та самая гончая, что пан любил брать на охоту. Кажись, ежели не ошибаюсь, пан отдал за эту собаку соседнему пану трёх мужиков…

– Что ж, значит, моя лучшая гончая сдохла?

– Сдохла, пане.

– Отчего ж она сдохла?

– Да кониной объелась, ну, враз ноги и протянула.

– Какой кониной?

– Да мясом жеребца.

– Какого жеребца?

– Панского вороного жеребца, со звёздочкой на лбу.

– Что ж, и он сдох?

– Сдох, пане. А жаль, хороший был жеребец.

– Ох, какое несчастье!

– Э, пане, и чего так печалиться? Уж известно: коль родится жеребёнок со звёздочкой на лбу, то он либо сдохнет, либо волк его задерёт.

– Отчего ж жеребец пал?

– Подорвался, видно.

– А что, разве на нём работали? Загнали его, что ли?

– Да нет, пане, на нём и не ездили, он в стойле стоял.

– А что ж?

– Воду, пане, на нём возили.

– А зачем нужна была вода?

– Да люди ведь, паночку, недаром говорят, что когда тонешь, то и за соломинку хватаешься. Когда загорелся панский свинарник, то приказчик велел и на жеребце воду возить.

– Что, и свинарник разве сгорел?

– Сгорел, пане.

– Отчего ж он загорелся?

– Видать, пане, он стоял близко возле коровника, вот от него и загорелся.

– Значит, и коровник сгорел?

– Сгорел, пане, как свечка.

– Отчего ж он загорелся?

– Вот этого, паночку, я толком не знаю: то ли от сарая, то ли, может, от дома огонь перекинулся.

– О, значит, и дом сгорел?

– Сгорел, пане, начисто всё погорело, будто кто языком слизал.

– И вся усадьба сгорела?

– Вся, пане: чисто, гладко, хоть репу сей.

Схватился пан за голову и давай причитать.