Сказки старого Вильнюса III
Шрифт:
Именно во время такого чаепития ворона Эсмеральда спросила Марка:
– Слушай, а что ты делаешь целыми днями? И где добываешь деньги? Я у тебя уже третью неделю гощу, а так и не поняла.
Бестактный вопрос. Вернее, был бы бестактным, если бы не прозвучал из уст оборотня, которому просто ужасно интересно, как живут люди – существа, загадочные даже для того, кто умеет превращаться в одного из них.
Понятное, словом, любопытство.
Поэтому Марк был честен:
– Да почти ничего не делаю. И деньги нигде не добываю. Они у меня просто есть.
И без того огромные глазищи Эсмеральды увеличились чуть ли не втрое.
– Ты что, нашел клад? – заговорщическим шепотом спросила она.
Призрак Иосиф тут же прекратил блаженно стелиться по потолку,
Даже не хотелось их разочаровывать. Но Марк не стал врать.
– Просто давным-давно, почти двадцать лет назад мы с другом открыли маленькое дизайнерское агентство. Были молоды, ни черта не боялись, считали, что мы лучше всех в мире, работали практически на коленке, зато как проклятые, не разгибаясь. И все у нас, в конце концов, получилось. В смысле наше имя стало довольно известным, а потом мы еще и рекламой занялись, заработали кучу денег, грех жаловаться. А когда мою жену убили, я решил все бросить и уехать куда глаза глядят. Просто не мог там оставаться. И дело не только в горьких воспоминаниях. У нас с женой все друзья были общие. И просто знакомые. Вообще всё. Такой маленький тесный мир, так называемый «свой круг», за пределы которого захочешь, а не выйдешь. И все вокруг, конечно, знали историю Надиной гибели в подробностях. И очень меня жалели – ну а как еще относиться к человеку, оказавшемуся в моем положении?
– Все жалели? Тебе можно только позавидовать, – вздохнул призрак Иосиф.
– В твоей ситуации – пожалуй. Но я-то не призрак, обреченный рассказывать о своих страданиях. От чужой жалости мне легче не делалось. И знаешь, что хуже всего? Мне стало с ними ужасно скучно. Все прекрасное как-то сразу закончилось: интересные разговоры, фантастические проекты, дерзкие идеи и веселые вечеринки. Настоящий я как бы умер для всех – одновременно с Надей. И мое место занял несчастный вдовец, да еще и попавший в предельно щекотливую ситуацию со всем этим судом над убийцей-любовником. Неудачник, растяпа, жалкое существо, которому надо сочувствовать. Понимающе вздыхать, оберегать и жалеть. Я совершенно не подхожу для такой роли, но объяснить это своим друзьям так и не смог. Ну или они не сумели понять. Впрочем, все хороши, в неудавшемся диалоге всегда виноваты обе стороны. Словом, уехать оказалось много проще. Я продал свою долю в агентстве, и это решило мои финансовые проблемы на много лет вперед. Приехал сюда почти наугад, так уж все удачно совпало – недорогая недвижимость, простое оформление документов, тихая жизнь на окраине Европы. И, самое главное, никому даже в голову не придет искать меня в Вильнюсе. Сам ни за что не додумался бы – всего полгода назад. Отличное убежище.
Призрак Иосиф печально болтался под потолком, переваривая информацию. Зато ворона Эсмеральда пришла в восторг.
– Здорово! Получается, теперь ты можешь делать все, что пожелаешь?
– Теоретически могу, – усмехнулся Марк. – На практике же я пока только пью с вами чай, кормлю котов, плюю в потолок и почти ежедневно отвечаю на панические письма бывших коллег. Ребятам без меня на первых порах очень трудно; впрочем, я заранее понимал, что так будет. И твердо обещал им помогать, благо электронную почту никто не отменял. Честно говоря, я даже рад, что они не справляются, и приходится брать часть работы на себя. Мне же тоже непросто вот так сразу все бросить! Но со временем все постепенно встанет на места, и вот тогда…
– Что будет тогда? – нетерпеливо спросила она.
– Да сам толком не знаю. Правда, у меня есть мечта. Очень давняя. И почти несбыточная.
– Какая?
– Снова начать рисовать. Как в юности. Я тогда снимал комнату, да такую ободранную, что по сравнению с ней наша с вами гостиная – королевский дворец. Зато довольно большую, а мне только того и требовалось. Приколачивал здоровенные холсты прямо к стенам, чтобы не возиться с подрамниками, и писал, забыв обо всем на свете, иногда сутки напролет. Конечно, считал себя гением. Конечно, ошибался. Но это совершенно неважно. Как же я тогда
– А почему бросил это дело? – спросил призрак Иосиф. – Небось, мало платили?
– Мало? Ха! Да вообще ничего! В том, собственно, и штука. Если бы просто мало, я бы не стал ничего менять. Никогда не был жадным. А так пришлось придумывать способы заработать на жизнь. Ну и придумал на свою голову – то самое дизайнерское агентство. Как только дело пошло, у нас и на сон-то времени почти не осталось. По крайней мере, первые несколько лет. Да и потом работы хватало. И еще появилась Надя – совершенно новое счастье, которое захватило меня целиком. За все эти годы у меня не нашлось ни одной свободной минуты, чтобы набить на стену очередной чистый холст. Да и стены вокруг были такие, что рука не поднимется гвоздь заколотить – чистые, гладкие, дорогие до неприличия, плоды трудов лучших интерьерных дизайнеров, черт бы их всех побрал. То есть нас… Слушайте, кажется, я начинаю понимать, почему сразу влюбился в эту квартиру. В ее ободранные стены можно вбить хоть тысячу кривых гвоздей, и рука не дрогнет. Действительно идеальное жилье для художника. Дело за малым – стать им.
– И когда ты начнешь приколачивать холсты? – деловито осведомилась ворона Эсмеральда.
– Понятия не имею, – честно сказал Марк. – Может быть, вообще никогда. Сперва надо этого захотеть.
– Но ты же хочешь!
– Нет, дружище, – вздохнул он. – Пока я только хочу захотеть. Это разные вещи.
И, увидев, как разочарованно вытягивается ее лицо, добавил:
– Зато захотеть я хочу очень сильно. Потому что навсегда перестать быть художником – все равно что для вашего брата оборотня больше не превращаться. Помнишь, ты говорила: жить вполне можно, но никакого смысла. А я сказал, что прекрасно тебя понимаю.
Ну вот!
– Тогда хорошо, – улыбнулась ворона Эсмеральда. И призрак Иосиф эхом повторил из-под потолка, символизирующего небеса: – Тогда хорошо.
Саламандра Соня завелась в камине самостоятельно. Во всяком случае, Марк был совершенно уверен, что не строил хитроумных зеркальных ловушек, и ни одного завалящего заклинания ни разу в жизни не прочитал. Даже в шутку.
А возможно, Соня вовсе не «завелась», а была всегда, просто обнаружила свое присутствие только осенью, когда Марк впервые растопил камин. Домочадцы благоговейно наблюдали за его стараниями, сопереживая, но не вмешиваясь, а потом расселись у огня полукругом – толстый кот цвета сливочного соуса, маленькая полосатая кошка, деликатно мерцающий в полумраке призрак Иосиф и долговязая девица-оборотень, одетая по нескольким последним модам сразу, а потому больше всего похожая на декоративную капусту, выращенную, к тому же, инопланетянами-авангардистами.
– Слушайте, – сказал Марк, – это только мне кажется, что в огне скачет какая-то ящерица? Или вы тоже ее видите?
Кошка Катя тихонько зарычала – так она реагировала на все живое, кроме домашних, и укротить ее воинственный нрав не смогла даже счастливая сытая жизнь. Соус же восхищенно замурлыкал, уставившись на огонь – тоже типичная для него реакция. Причем абсолютно на все.
– Вижу, – откликнулась ворона Эсмеральда. – А почему ты спрашиваешь? Что с ней не так?
– Не «какая-то ящерица», а саламандра, – укоризненно сказал призрак Иосиф.
Он явно хотел добавить, что стыдно не знать элементарных вещей, но все-таки сдержался.
– Саламандра? – спросил потрясенный Марк. – Как у алхимиков?
– Саламандры существуют сами по себе и никаким образом не зависят от алхимиков, – принялся занудствовать призрак Иосиф. – Впрочем, следует признать, что именно алхимическим рукописям мы обязаны теми скудными знаниями о природе этих удивительных существ, которыми на сегодняшний день располагаем.
А несколько секунд спустя, совсем другим тоном добавил: