Сказки весеннего дождя

Акинари Уэда

— Тебя зовёт гость. Выйди и позаботься о нём, — приказал он.

Мияги была умна и сразу же всё поняла: «Я стала такой же девой любви, о которых читала в романах! Что ж, мне некого в том винить — ведь матушка сама отдала меня в этот дом…»

И Мияги примирилась с судьбой, хотя временами ей становилось невыносимо горько. Она всё более постигала тайны своего ремесла, и слава её становилась всё громче.

— Она просто красавица, — согласились все. — Куртизанки, достойной Мияги, давно не было в Кандзаки!

Многие оказывали ей внимание. Имя «Мияги» выбрал для неё сам хозяин — уж и не знаю, что он желал выразить этим.

…Вот как случилось, что она встретилась с красавцем Дзютабэем Кавамори и полюбила его. «Я не желаю видеть других мужчин», — сказала она ему. «Прекрасно!» — воскликнул тот и обсудил это дело с хозяином заведения.

— Как вам будет

благоугодно, — ответил тот Дзютабэю. — До тех пор, пока вам не захочется взять её в жёны, Мияги не будет прислуживать посетителям наравне с прочими девушками. — Словно хотел сказать: «Этот цветок запрещается трогать».

Наступила весна. В начале третьей луны Дзютабэю пришла в голову мысль отправиться на прогулку:

— Поля и горы сейчас прекрасны. Поедем куда-нибудь вместе — куда ты пожелаешь!

Мияги слыхала, что как раз расцвела сакура близ храма Икута, в уезде Убара.

— Мы отправимся морем, — сказал Дзютабэй. — Погода благоприятствует нам.

И вот, выбрав день, они поехали любоваться цветущей сакурой…

Под ветвями, усыпанными цветами, было людно. Пирующие, натянув меж деревьями занавеси, пили сакэ и веселились вовсю. Но когда появилась Мияги, все в восхищенье признали, что красота её превосходит прелесть лепестков сакуры. «Мияги — самый прекрасный цветок!» — таково было общее мнение. Все взоры были прикованы к ней. Дзютабэй преподнёс Мияги припасённый к этому случаю богато изукрашенный веер. А Мияги, скромно потупив взор, прислуживала ему, следя за тем, чтобы чарка его всегда была полна. Сам Дзютабэй был в приподнятом настроении — то ли оттого, что день был погож, то ли оттого, что он был молод и явно гордился тем впечатлением, которое производила Мияги на окружающих.

Однако среди пирующих оказались такие, кому появление Дзютабэя с Мияги отравило всю радость дня. «Ну и красотка! Вот повезло… Нам бы такую!» — перешёптывались они, и пуще других завидовал Фудзидаю, начальник почтовой станции Кояно [21] , приехавший повеселиться в компании лекаря по имени Тома и некоего молодого монаха. Они без конца переговаривались о чём-то и совсем утратили интерес к сакэ. Что же они задумали?..

Представив дело так, будто им срочно надо вернуться домой, а пешком теперь не успеть, Фудзидаю с приятелями наняли в гавани Минумэ-но-вада быстроходную лодку, взяли нескольких лишних гребцов и, точно «Небесная птица» [22] , домчались в Кояно на крыльях ветра. Весь путь обратно занял у них не более часа. Едва переступив порог дома, Фудзидаю отправил посыльного к Дзютабэю. «Дзютабэй! Повелеваем тебе предстать перед нами! — гласил приказ. — Государев гонец изволит быть проездом через Кояно и останется здесь до утра. Тебе надлежит принять высокого гостя и позаботиться об удобствах. Поторопись с приготовлениями».

21

Коммент. 8 (МОГИЛА МИЯГИ)

Начальник почтовой станции обычно обладал также полномочиями старосты селенья.

22

Коммент. 9 (МОГИЛА МИЯГИ)

«Небесная птица» — аллюзия на быструю, как ветер, волшебную ладью «Ама-но тори-бунэ» («Небесная птица»), упоминавшуюся в древнем своде мифов «Кодзики».

Старый слуга, присматривавший за домом в отсутствие Дзютабэя, поспешил к начальнику станции.

— Хозяин уехал по делу и до утра не изволит вернуться. Сделайте милость, назначьте кого-то другого, — умолял он.

Но Фудзидаю был непреклонен.

— Я уже сообщил, что ваш дом готов к приёму гостей. Государев гонец скачет сюда.

— Но хозяина нету дома, — не унимался слуга. — Я не могу принимать высокого гостя в отсутствие господина.

Фудзидаю грозно нахмурился:

— Старый болван! Ты смеешь пренебрегать делами государственной важности?! Моя мать тяжко больна и прикована к постели, иначе я не остановил бы свой выбор на вас. Поторопись! Они с минуты на минуту будут здесь.

Старый слуга поспешил домой, но попросить совета ему было не у кого. Он только вздыхал и в отчаянии молился: «О милосердная Каннон [23] храма Накаяма-дэра! Сделай так, чтоб у молодого хозяина выросли крылья и он вернулся домой!» Но боги не вняли его молитвам…

Тем временем от Фудзидаю явился

новый посыльный: «Государев гонец негодует. Он сказал: «Человека, которому приказали принять гостей, не оказалось дома. Это неслыханная дерзость. Мы не остановимся в вашем селенье, а будем скакать всю ночь — до станции Сумиёси». Государев гонец приказал подать светильники, и нам пришлось спешно готовить факелы. Перед тем как отбыть, государев гонец повелел: «Немедля доставить Дзютабэя домой и со всей надлежащей суровостью наказать его за оскорбление. Подвергнуть его домашнему заключению». Гонец проследовал через наше селенье».

23

Коммент. 10 (МОГИЛА МИЯГИ)

Каннон, или Кандзэон (санскp. Avalokitesvara) — буддийское божество. Культ Каннон был чрезвычайно популярен в средневековой Японии. Каннон почиталась как богиня милосердия, заступница страждущих.

И хотя Дзютабэй по-прежнему не вернулся, по приказу начальника станции створки переднего входа забили бамбуковыми жердями.

Дзютабэю было неведомо о происшедшем, однако сердце его томилось недобрым предчувствием, и в тот день он возвратился довольно рано, в час Вепря [24] . Увидев заколоченные ворота, он пришёл в изумление. Старый слуга вышел к нему из бокового входа.

— Беда, господин! Начальник почтовой станции приказал запечатать ворота. Ступайте скорее к нему и умоляйте его о прощении!

24

Коммент. 11 (МОГИЛА МИЯГИ)

Час Вепря — время с 9 до 11 часов вечера; 10 часов вечера.

Дзютабэй поспешил к Фудзидаю и смиренно выслушал его. Начальник почтовой станции был в сильном гневе:

— В этой луне был твой черёд предоставить кров высокому гостю, однако ты посмел пренебречь своими обязанностями и отправился развлекаться, даже не известив об этом меня. Но теперь ничего не исправить. Тебе надлежит оставаться под домашним арестом в течение пятидесяти дней! — И Фудзидаю удалился в дом.

Делать было нечего, Дзютабэй подчинился. «Цветы сакуры были прекрасны. Но налетел ураган, и осыпались лепестки… Я вынужден повиноваться», — вздохнул он.

На другой день Фудзидаю отправил Дзютабэю известие:

«Государев гонец изволил прислать письмо с почтовой станции Акаси. Оно гласит: «Мы были намерены провести ночь в Кояно, однако неблагоприятные обстоятельства вынудили нас продолжить путь, блуждая в кромешной тьме. Конь наш споткнулся и сломал ногу, и теперь мы должны плыть до Цукуси [25] морем, в нарушение строжайшего государева запрета. Ежели мы не достигнем места нашего назначения в надлежащие сроки, то понесём суровое наказание. Не приведи бог, нам будут сопутствовать волны и буйный ветер… Конь был лучших кровей и стоил пятьсот канов [26] . Вам надлежит возместить этот ущерб». Кто, кроме тебя, Дзютабэй, заплатит за это? Срочно пришли пятьсот канов. Кроме того, тебе надлежит уплатить за доставку сих денег в столицу императорскому гонцу. Это составит ещё тридцать канов».

25

Коммент. 12 (МОГИЛА МИЯГИ)

Цукуси — старинное название о. Кюсю.

26

Коммент. 13 (МОГИЛА МИЯГИ)

Кан — старинная золотая монета крупного достоинства.

И Фудзидаю приказал Дзютабэю немедля уплатить деньги, а также определил срок его заточения: «Не переступай порога дома ещё пятьдесят дней. Когда государев гонец закончит дела на Цукуси и на обратном пути изволит проследовать через Кояно, мы принесём ему свои нижайшие извинения».

Пока Дзютабэй томился под домашним арестом, Фудзидаю с лекарем отправились в Кандзаки и потребовали от хозяина дома любви: «Пусть Мияги выйдет и подаст нам сакэ».

Однако хозяин сказал:

— Господин Кавамори, из вашего же селения, вверил Мияги моим заботам. Он строго-настрого за претил ей прислуживать прочим гостям. Такова его воля. Сейчас он находится под домашним арестом, так что я не могу испросить у него дозволения.