Сказки
Шрифт:
РЫСЬ, МУЖИК И МЕДВЕДЬ
Мужик рубит сосну, ложатся на летошнюю хвою белые щепки, дрожит сосна, а на самой ее верхушке сидит желтая рысь.
Плохо рысье дело, некуда ей перепрыгнуть и говорит она деревянным голосом, будто сосна: – Не руби меня, мужичок, я тебе пригожусь. Удивился мужик, вытер пот и спрашивает: – А чем же ты мне, сосна, пригодишься? – А вот прибежит медведь, ты и залезешь на меня. Мужик подумал: – А если, скажем, нет сейчас медведя-то? – Как нет, а погляди-ка назад…
Обернулся мужик, сзади него медведь,
– Нечего делать, ешьте меня, – говорит мужик, – позвольте только трубочку покурить. – Ну, покури, – рявкнул медведь, слез на землю и сел на задние лапы.
Прицепился на сучке мужичок, из шапки выдрал паклю, чиркнул кремнем и вспыхнул, забегал быстрый огонь. И мужик заорал: – Ай, ай, упустил огонь-то!
Испугались рысь да медведь и убежали. А мужичок пошел домой, все посмеивался.
ВЕЛИКАН
У ручья под кустом маленький стоял городок. В маленьких домах жили человечки. И все было у них маленькое – и небо, и солнце с китайское яблочко, и звезды. Только ручей назывался – окиян-море и куст – дремучий лес.
В дремучем лесу жили три зверя – Крымза двузубая, Индрик-зверь, да Носорог.
Человечки боялись их больше всего на свете. Ни житья от зверей, ни покоя. И кликнул царь маленького городка клич:
– Найдется добрый молодец победить зверей, за это ему полцарства отдам и дочь мою Кузяву-Музяву Прекрасную в жены.
Трубили трубачи два дня, оглох народ – никому головой отвечать не хочется. На третий день приходит к царю древний старец и говорит:
– На такое дело, царь, никто не пойдет, кроме ужасного богатыря великана, что сейчас у моря-окияна сидит и кита ловит, снаряди послов к нему.
Снарядил царь послов с подарками, пошли послы раззолоченные да важные.
Шли, шли в густой траве и увидали великана; сидит он в красной рубашке, голова огненная, на железный крюк змея надевает.
Приужахнулись послы, пали на колени, пищат. А тот великан был мельников внучонок Петькарыжий – озорник и рыболов. Увидал Петька послов, присел, рот разинул. Дали послы Петьке подарки – зерно маковое, мушиный нос, да сорок алтын деньгами и просили помочь. – Ладно, – сказал Петька, – веди меня к зверям.
Привели его послы к рябиновому кусту, где из горки торчит мышиный нос. – Кто это? – спрашивает Петька. – Самая страшная Крымза двузубая, – пищат послы.
Мяукнул Петька по-кошачьи, мышка подумала, что это кот, испугалась и убежала. А за мышкой жук топорщится, боднуть норовит рогом.
– А это кто?
– Носорог, – отвечают послы, – всех детей наших уволок.
Петька за спину носорога ухватил, да за пазуху! Носорог царапался.
– А это Индрик-зверь, – сказали послы.
Индрик-зверь Петьке на руку заполз и укусил за палец. Петька рассердился:
– Ты, муравей, кусаться!
– И утопил Индрик-зверя в окиян-море.
– Ну что? – сказал
Тут ему царь и царевна Кузява-Музява Прекрасная и народ бух в ноги.
– Проси, чего хочешь!
Поскреб Петька стриженый затылок:
– Вот когда с мельницы убегать буду, так поиграть с вами можно?
– Играй, да легонечко, – пискнул царь. – Да уж не обижу.
Перешагнул Петька через городок и побежал рыбу доуживать. А в городке во все колокола звонили.
МИШКА И ЛЕШИЙ
В дремучем лесу под елью в норе живет леший.
Все у него шиворот-навыворот – полушубок задом наперед надет, правая рукавица на левой руке, ноги вперед пятками и нет правого уха.
Начнет сморкаться, кулаком продерет зеленые глаза леший и загогочет. Или то в ладоши бить примется.
А ладоши у лешего деревянные. Разорвался раз у него лапоть, кругом ни одной липки не растет. И пошел леший на пасеку. Дерет лыки, а сам приговаривает: Дерись, дерись шибко,
Лыко, моя липка. На пасеке у пасечника жил Мишка-вострый и знал про лешего всю подноготную.
Услыхал Мишка – липы шумят, вылез из шалаша, смотрит – ободрал все липки леший, идет назад, лыками машет и гогочет, а, высунувшись из-за сосны, смеется месяц.
Прокрался Мишка от куста к кусту до самой ели, прошмыгнул раньше хозяина в темную нору и спрятался во мху. Леший лучину зажег, принялся из сырых лык лапти плести. Ухмыляется лошадиными губами, посвистывает, а Мишка шепчет: Дерись, дерись шибко, Лыко, моя липка. Затрясся леший: – Кто тут? Вылез Мишка из угла, руки в боки и говорит:
– Ты меня только напугать можешь, а сделать ничего не сделаешь, а я вот тебе скажу: овечья морда, овечья шерсть. Заплакал леший: – Не губи меня, Миша, я все тебе сделаю.
– Хорошо, – говорит Мишка, – сделай пчел дедушкиных золотыми, а ульи хрустальными.
Пошел Мишка на пасеку и видит… Стоит Мишкин дедушка, словно его мешком из-за угла хватили…
Что за диво?.. Переливаются ульи хрустальные, летают пчелы из чистого золота и гнутся под ними цветы луговые. – Это, дедушка, леший наделал, – говорит Мишка.
– Какой леший? Ах ты, разбойник, над стариком смеяться, вот я тебя хворостиной… А леший в иные леса ушел – не понравилось.
ПОЛКАН
На весеннем солнышке греется пес Полкан. Морду положил на лапы, пошевеливает ушами – отгоняет мух. Дремлет пес Полкан, зато ночью, когда на цепь посадят, – не до сна. Ночь темна, и кажется все – крадется кто-то вдоль забора.
Кинешься, тявкнешь, – нет никого. Или хвостом по земле застукает, по-собачьи; нет никого, а стукает…
Ну, с тоски и завоешь, и подтянет вон там, за амбаром, зальется чей-то тонкий голос. Или над поветью глазом подмигивать начнет, глаз круглый и желтый. А потом запахнет под носом волчьей шерстью. Пятишься в будку, рычишь. А уж жулики – всегда за воротами стоят, всю ночь. Жулика не страшно, а досадно – зачем стоит.