Сказки
Шрифт:
Погоревал хозяин – делать нечего, отдал ей бычка. Старуха запрягла бычка в сани, поехала и поет: – За лапоть – куру, За куру – гуся, За гуся – овечку, За овечку – бычка… Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой… Навстречу ей идет лиса: – Подвези, бабушка! – Садись в сани. Села лиса в сани, и запели они со старухой: – Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой… Навстречу идет волк: – Пусти, бабка, в сани! – Садись. Волк сел. Запели они втроем: –
Послала старуха волка. Пошел волк в лес, принес кривую, гнилую березу. – Не годится кривая, гнилая береза на оглоблю.
Послала старуха медведя. Пошел медведь в лес и притащил большую ель – едва донес.
Рассердилась старуха. Пошла сама за оглоблей. Только ушла – медведь кинулся на бычка и задавил его. Волк шкуру ободрал. Лиса кишочки съела. Потом медведь, волк да лиса набили шкуру соломой и поставили около саней, а сами убежали.
Вернулась старуха из леса с оглоблей, приладила ее, села в сани и запела: – Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой…
А бычок ни с места. Стегнула бычка, он и упал. Тут только старуха и поняла, что от бычка-то осталась одна шкура. Заплакала старуха и пошла одна путем-дорогою.
О ЩУКЕ ЗУБАСТОЙ
В ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже упаси. Лещи, окуни, ерши собрались глазеть на нее и дивовались такому чуду: – Экая щука уродилась зубастая!
И стала она расти не по дням – по часам: что ни день, то на вершок прибавится.
И стала щука в Шексне похаживать да лещей, окуней полавливать: издали увидит леща, да и хватит его – леща как не бывало, только косточки на зубах хрустят.
Экая оказия случилась на Шексне! Что делать лещам да окуням? Тошно приходится: щука всех приест, прикорнает.[14]
Собралась вся мелкая рыбица, и стали думу думать: как перевести щуку зубастую да такую тароватую. Пришел Ерш Ершович и так наскоро проговорил:
– Полноте думу думать да голову ломать, а вот послушайте, что я буду баять.[15] Тошно нам всем теперь в Шексне, переберемтесь-ка лучше в мелкие речки жить – в Сизму, Коному да Славенку, там нас никто не тронет, будем жить припеваючи.
И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки – Сизму, Коному да Славенку.
По дороге как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на удочку и сварил ушицу.
С тех пор в Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Много наделала хлопот щука зубастая, да после и сама несдобровала.
Как не стало мелкой рыбицы, пошла щука хватать червяков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил из нее уху, хлебал да хвалил: такая уха была
БАЙКА ПРО ТЕТЕРЕВА
Захотел тетерев дом строить. Подумал-подумал: «Топора нет, кузнецов нет – топор сковать некому». Некому выстроить тетереву домишко. «Что ж мне дом заводить? Одна-то ночь куда ни шла!»
Бултых в снег! В снегу ночку ночевал, поутру рано вставал, по вольному свету полетал, громко, шибко покричал, товарищей поискал. Спустился на землю, свиделся с товарищем.
Они играли, по кусточкам бродили, местечко искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток выводили.
С детками они во чисто поле ходили, деток мошками кормили, на вольный свет выводили и по вольному свету летали и опять зимой в снегу ночевали.
«А одна-то ночь куда ни шла! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках сидеть, во чисто поле глядеть, красну весну встречать, шулдар-булдары кричать!»
КАК ЛИСА УЧИЛАСЬ ЛЕТАТЬ
Встретился с лисицей журавль: – Что, лисица, умеешь ли летать? – Нет, не умею. – Садись на меня, научу. Села лисица на журавля. Унес ее журавль высоковысоко. – Что, лисица, видишь ли землю? – Едва вижу: с овчину земля кажется!
Журавль ее и стряхнул с себя. Лисица упала на мягкое место, на сенную кучу. Журавль подлетел: – Ну как, умеешь, лисица, летать? – Летать-то умею – садиться тяжело! – Садись опять на меня, научу. Села лиса на журавля. Выше прежнего унес он ее и стряхнул с себя. Упала лисица на болото: на три сажени ушла в землю. Так лисица и не научилась летать.
ПУЗЫРЬ, СОЛОМИНКА И ЛАПОТЬ
Жили-были пузырь, соломинка и лапоть. Пошли они в лес дрова рубить. Дошли до реки и не знают, как перейти через реку. Лапоть говорит пузырю: – Пузырь, давай на тебе переплывем!
– Нет, лапоть! Пусть лучше соломинка перетянется с берега не берег, мы по ней перейдем.
Соломинка перетянулась с берега на берег. Лапоть пошел по соломинке, она и переломилась. Лапоть упал в воду. А пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул.
КОТ – СЕРЫЙ ЛОБ, КОЗЕЛ ДА БАРАН
Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок, и тот пополам. А коли вилы в бок – так одному коту Ваське! Он такой вор и разбойник, каждый час на промысле, и где что плохо лежит, так у него брюхо болит.
Вот лежат себе козел да баран и разговаривают. Откуда ни возьмись – котишко-мурлышко, серый лбишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран его спрашивают:
– Кот-коток, серенький лобок, о чем ты плачешь, на трех ногах скачешь?
– Как мне не плакать? Била меня хозяйка, уши выдирала, ноги приломала, да еще и удавить обещала. – А за какую вину такая тебе погибель? – А за то мне погибель, что сметанку слизал! И опять заплакал кот-мурлыка. – Кот-коток, серый лобок, о чем же ты еще-то плачешь?