Сказки
Шрифт:
– Уж ты со своими двумя глазами никак не лучше простого люда, ты совсем не нашего роду.
Они постоянно толкали её, давали ей платья поплоше, и приходилось ей есть одни только объедки, и они ещё издевались над ней как только могли.
И вот пришлось Двуглазке однажды идти на поле пасти козу; но была Двуглазка очень голодна – поесть дали ей сёстры совсем мало. Села она на меже и заплакала, да так стала плакать, что полились у неё из глаз слёзы ручьями. И вот в горе глянула она, вдруг видит – стоит перед нею женщина и спрашивает её:
– Двуглазка, чего это ты плачешь?
Двуглазка говорит:
– Как
И говорит ей ведунья:
– Двуглазка, вытри слёзы, я скажу тебе такое слово, что отныне ты никогда не будешь голодная, – стоит тебе только сказать своей козе:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —и будет стоять перед тобой чисто убранный столик с самыми прекрасными кушаньями на нём, и сможешь ты есть, сколько твоей душе будет угодно. А когда наешься ты досыта и столик будет тебе не нужен, то скажешь ты только:
Козочка, ме-е,Столик, на место! —и он снова исчезнет.
И сказав это, ведунья ушла. А Двуглазка подумала: «Надо будет сейчас попробовать, правда ли то, что она говорит, уж очень мне есть хочется», и сказала:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне!И только вымолвила она эти слова, как стоял перед нею столик, накрытый белой маленькой скатертью, а на нём тарелка, нож и вилка, и серебряная ложка, а кругом самые прекрасные кушанья; и шёл от них пар, и были они ещё горячие, словно их только что принесли из кухни. Тогда Двуглазка прочитала самую короткую молитву, какую она знала: «Господи, не оставь нас во всякое время. Аминь», и села она к столу и стала есть. Наевшись досыта, она сказала, как научила её ведунья:
Козочка, ме-е,Столик, на место!И вмиг исчез столик и всё, что стояло на нём. «Славное, однако, хозяйство», – подумала Двуглазка, и стало ей хорошо и весело.
Вечером, возвратясь домой со своей козой, нашла она глиняную миску с едой, что оставили ей сёстры, но она к ней и не прикоснулась. На другой день вышла она снова со своею козой в поле и не стала есть тех крох, что ей оставили. В первый и во второй раз сёстры не обратили на это никакого внимания, но так как это случалось всякий раз, то, наконец, они это заметили и сказали: «Что-то неладное творится с нашей Двуглазкой: каждый раз она оставляет еду, а раньше ведь всё съедала, что ей давали: она, должно быть, что-то придумала». И вот, чтобы узнать правду, было решено, что когда Двуглазка погонит козу на пастбище, с нею пойдёт и Одноглазка, чтоб посмотреть, что она там делает и не приносит ли ей кто-нибудь еду и питьё.
Собралась Двуглазка идти на пастбище, а Одноглазка подходит к ней и говорит:
– Я пойду
Но Двуглазка поняла, что задумала Одноглазка, загнала козу в высокую траву и говорит:
– Одноглазка, пойдём сядем, я тебе что-нибудь спою.
Села Одноглазка, устала она от непривычной ходьбы по солнцепёку, а Двуглазка запела:
Ты не спишь, Одноглазка?Ты уж спишь, Одноглазка?И закрыла свой глаз Одноглазка и уснула. Увидала Двуглазка, что Одноглазка крепко спит и узнать ничего теперь не сможет, и говорит:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —и села она за столик, наелась-напилась досыта и молвила снова:
Козочка, ме-е,Столик, на место!И вмиг всё снова исчезло. Разбудила тогда Двуглазка Одноглазку и говорит:
– Одноглазка, что же ты, пасти козу собираешься, а сама-то уснула? Ведь она может вон куда забежать. Вставай, пора уж и домой возвращаться.
Пошли они домой, а Двуглазка опять к своей мисочке с едой так и не прикоснулась, и Одноглазка ничего не могла объяснить матери, почему та не хочет есть, и сказала в своё оправдание:
– А я-то на поле уснула.
На другой день и говорит мать Трехглазке:
– На этот раз надо будет пойти тебе да повнимательней проследить, что ест на поле Двуглазка, не приносит ли ей кто еду и питьё, – должно быть, она ест и пьёт тайком.
Подошла Трехглазка к Двуглазке и говорит:
– Я пойду с тобой вместе, посмотреть, хорошо ли ты пасёшь козу и ест ли она там как следует.
Но Двуглазка поняла, что задумала Трехглазка, и загнала козу в высокую траву и говорит:
– Пойдём, Трехглазка, да сядем, я тебе что-нибудь спою.
Села Трехглазка, устала она идти по солнцепёку, а Двуглазка и затянула свою прежнюю песенку и начала петь:
Ты не спишь всё, Трехглазка?И вместо того чтобы спеть дальше:
Ты уснула, Трехглазка? —спела она по забывчивости:
Ты уснула, Двуглазка?И всё пела она:
Ты не спишь всё, Трехглазка?Ты уснула, Двуглазка?И закрылись у Трехглазки два глаза и уснули, но третий глаз не был песенкой той заговорён, и не уснул он. Хотя из хитрости Трехглазка его и закрыла, будто он спит, но он моргал и мог всё хорошо видеть. Подумала Двуглазка, что Трехглазка уже крепко спит, и сказала она тогда свой заговор:
Козочка, ме-е,Столик, ко мне! —