Сказки
Шрифт:
— Господи! — вздохнула синьора Аделе, придя в себя. — Что-то скажет привратница, что скажет мой отец, банковский служащий старой закалки и строгих нравов, последний потомок целой плеяды кавалерийских полковников!
— Ну, — сказала Чиччи, — пока! Я пошла делать уроки. Мне осталась математика.
«Математика? — задумчиво переспросил Карло. — А, понял! Эвклид, Гаусс и все прочее. Но если ты пользуешься этим учебником, что у тебя в руках, то имей в виду, что ответ на задачу № 118 неверен. Икс равняется не одной трети, а двум сорока третьим».
— Нет, вы
На другой день он сидел в кабинете у врача и подробно рассказывал ему обо всем, что происходит с его сыном, а в приемной за дверью синьора Аделе с трудом удерживала маленького Карло.
— Да, — вздохнул доктор Фойетти, — уже не осталось ничего святого! Что-то будет дальше со всеми этими забастовками! Домработницу найти невозможно! Полиции запрещено стрелять! Крестьяне не хотят разводить кроликов! А попробуйте вызвать сантехника, и вы увидите… Да, так покажите ребенка.
Едва оказавшись в кабинете, Карло сразу же по каким-то одному ему понятным приметам догадался, что синьор Фойетти несколько лет жил в Загребе. Поэтому он обратился к нему на хорватском языке (мысленно, понятное дело): «Доктор, врло тешко пробавлям, често осьекам кисели укус, особито нека йела не могу пробавити».
(Перевод: «Доктор, у меня плохо работает желудок, часто бывает изжога, и некоторые вещи я совсем не могу есть»).
Доктор от неожиданности ответил ему на том же языке:
— Изволите лечи на постелю, молим вас… (Лягте, пожалуйста, на кушетку…)
Затем он схватился за голову и принялся за работу. Полное обследование младенца длилось два дня и тридцать шесть часов. Оно показало, что маленький Карло в возрасте сорока семи дней от роду может:
— прочесть в голове доктора Фойетти имена всех его родственников вплоть до кузенов в четвертом колене, а также усвоить все научные, литературные, философские и футбольные знания, которые отложились в ней с самого раннего детства;
— отыскать марку Гватемалы, спрятанную под восемнадцатью килограммами книг по медицине;
— перемещать как угодно одним только взглядом стрелку на весах, на которых медсестра взвешивает больных;
— принимать и передавать радиопередачи, в том числе коротковолновые и стереофонические;
— проецировать на стену телепередачи, не скрывая при этом некоторой неприязни к викторине «Рискуй всем»;
— зашить дыру на рубашке доктора наложением рук;
— посмотрев на фотографию больного, установить у него острую боль в животе и безошибочно определить аппендицит;
— сварить на расстоянии и без огня манную кашу.
Кроме того, он может подняться над землей на высоту пять метров и девятнадцать сантиметров, одной только силой мысли извлечь медаль из коробки для сигар, заклеенной тремя роликами скоча, убрать со стены картину Джулио Туркано, материализовать черепаху в шкафчике с медицинскими инструментами и барсука в ванне, магнетизировать вянущие хризантемы, вернув им свежесть и яркость красок; потрогав уральский камень, подробно,
— Это опасно? — спросила потрясенная синьора Аделе.
— Почти безнадежный случай, — ответил доктор Фойетти. — Если он способен на такое в сорок семь дней, представляете, что он сможет сделать, когда ему будет сорок семь месяцев!
— А в сорок семь лет?
— О, к этому времени он уже давно будет на каторге.
— Какой позор для его прадедушки! — воскликнула синьора Аделе.
— И ничего нельзя сделать? — спросил синьор Альфио.
— Прежде всего его надо унести отсюда, — ответил доктор, — и дать ему подшивку «Официальной газеты». Он займется ею и не будет слушать наш разговор. Во всяком случае, можно надеяться, что не будет.
— А теперь что делать? — снова спросил синьор Альфио после того, как операция «Официальная газета» была закончена.
Доктор Фойетти минут десять шептал ему что-то прямо в правое ухо, очевидно, давая самые прямые указания и самые необходимые инструкции, которые синьор Альфио так же прямо передал синьоре Аделе в левое ухо.
— Но это же Колумбово яйцо! [3] — радостно воскликнул синьор Альфио.
«Какого Колумба? — телепатически спросил Карло из-за двери. — Христофора или Эмилио? Надо быть точным в своих формулировках».
3
Остроумное решение трудной задачи, неожиданно простой и смелый выход из затруднительного положения Выражение «Колумбово яйцо» стали употреблять после того, как Христофор Колумб в ответ на безуспешные попытки присутствующих поставить яйцо на столе сам сделал это: разбив яйцо с тупого конца, он укрепил его стоймя.
Доктор подмигнул синьору Альфио и синьоре Аделе. Все улыбнулись и промолчали.
«Я спросил, о каком Колумбе идет речь!» — рассердился малыш, силой своего проницательного разума делая в стене дырку.
А они опять промолчали, как вареные рыбы. Тогда Карло, чтобы его услышали, вынужден был прибегнуть к другим средствам коммуникации и жалобно заплакал:
— Уа, уа, уа!
— Действует! — в восторге шепнул синьор Альфио.
Синьора Аделе схватила руку доктора Фойетти и поцеловала ее, воскликнув:
— Спасибо, целитель вы наш! Я запишу ваше имя в своем дневнике!
— Уа, уа! — настаивал маленький Карло.
— Действует! — обрадовался синьор Альфио, закружившись в вальсе.
— Вполне естественно. Секрет очень прост — стоит притвориться, будто не воспринимаете его мысли, и Карло вынужден будет вести себя, как все нормальные дети, и говорить, как последний из неграмотных.
Дети быстро усваивают все и так же быстро могут забыть то, чему научились. Спустя полгода маленький Карло уже не помнил, что превосходил своими способностями транзисторный приемник.