Сказки
Шрифт:
– Я думала, – поборов страх, сказала моя бабка, – я думала, Жером, что тебе известно, что монсеньер велел их пристрелить.
Лицо деда стало мертвенно бледным.
– Он велел их пристрелить?
– Да.
– И кто это сделал?
Вдруг его осенило:
– Только один человек мог совершить это злое дело!
– Он очень об этом сожалеет, Жером.
– Это – Тома Пише… Так?
– С того дня от него все отвернулись.
– Что до епископа, то черт с ним! Кто-нибудь ему за
Мурашки побежали по спине моей бабки – не столько из-за угрозы отомстить, сколько из-за богохульства.
– Жером! Дорогой! Умоляю тебя! Не говори так!.. Ведь не хочешь же ты навлечь проклятие на своих детей и жену?!
Но мой дед ничего не ответил. Он сел в свое большое кресло и задумался.
За ужином он не задал ни одного вопроса относительно подробностей того, что его так волновало.
И вообще об этом он больше никогда не заговаривал…
На следующий день, держа данное жене слово, он отправился на поиски работы.
Человек он был образованный, как я говорил, и потому вскоре нашел, что искал.
Компания «Левье» в городе Спа поручила ему ведение бухгалтерского учета, и поскольку платила она щедро, благополучие быстро возвратилось в дом Жерома Палана.
V
Когда Жером Палан вышел на свободу, характер его резко переменился.
Если раньше он был беззаботным весельчаком, теперь печаль и суровое выражение глаз не покидали его.
Иной раз он без видимых причин принимался отчаянно ругать человечество вообще и своих соседей в особенности.
Поэтому моя бедная бабушка постоянно была в слезах, но показывать их мужу боялась.
– В чем дело? – спрашивал тот, видя грустное лицо жены. – Чем ты недовольна? Разве я мало работаю?
– Не в этом дело, дорогой мой Жером, – отвечала бедная женщина.
– У тебя есть все… У твоих детей тоже… Не так ли?
– Да-да, слава Богу… Но все это не то…
– Я бросил охоту, я больше ни разу не притронулся к ружью и не выпускаю собак с самого возвращения из тюрьмы.
– Знаю, знаю, – говорила моя бабка. – Но повторяю, Жером: не в этом дело.
– Тогда в чем? Можешь ты мне, наконец, объяснить, что тебе еще нужно? Да говори же! Не бойся! Не съем же я тебя, в самом деле!
– Хорошо. Я скажу… Мне тяжело оттого, Жером, что во всех недавних друзьях ты видишь врагов. Еще я хочу, чтобы ты хотя бы немного попытался стать таким же веселым, каким был раньше. Может, даже начал охотиться… Но – упаси Бог! – не каждый день – а по праздникам и по воскресеньям… И самое главное: я хотела бы, чтобы ты не богохульствовал и не поносил святых.
– Что до моих друзей, то уверяю тебя, они мне просто
– Жером!
– Я знаю, что говорю, жена… Что до моей веселости, то она погибла в лесу под Франшимоном, и ничто уже ее не воскресит.
– Но… – хотела было возразить моя бабка, да так и не закончила фразы.
– Да-да, я понимаю, – помрачнев, сказал Жером Палан, – ты хочешь мне напомнить о Боге и святых.
– Да, Жером, у тебя был святой, которого ты когда-то очень любил.
– Не помню такого.
– Неужто ты забыл святого Губерта, покровителя охотников?
– Ну, его-то я любил так же, как меня любили друзья: за хороший обед, поводом для которого он частенько служил. Но за все эти обеды платил я. Он же – хотя поднять бокал в его честь я не забывал! – ни разу не попросил счета. Так что я раздружился с ним так же, как и со всеми… Но довольно об этом, жена. Я люблю тебя и наших детей. И мне этого достаточно. Я и впредь буду работать много, чтобы вам жилось хорошо. Но при одном условии.
– При каком?
– При том, чтобы ты не лезла мне в душу.
Бабка моя вздохнула и замолчала. Она хорошо знала мужа.
Дед посадил сына и дочку на колени и стал их подкидывать, имитируя езду на лошади.
Бабка подняла голову и взглянула на них с удивлением. За последние полгода у мужа еще не бывало такого хорошего настроения.
– Жена, – сказал он, заметив ее удивление, – завтра воскресенье, день охоты, как ты только что сказала… В этом я, пожалуй, последую твоему совету… Что же до веселости, то, будем надеяться, придет когда-нибудь и ее черед.
И Жером Палан потер руки.
– Вот видишь, я уже начинаю веселеть.
Бабка поразилась такому необычайному возбуждению мужа.
– Ну-ка, жена, – сказал тот, – налей-ка мне глоточек можжевеловой! Давненько не брал я в рот спиртного.
Бабка поставила перед мужем ликерную рюмку.
– Что это? – воскликнул мой дед. – Подавай-ка нам фужер! Я хочу наверстать упущенное!
Видя замешательство жены, дед спустил детей на пол, поднялся и взял себе сосуд по аппетиту.
Он трижды протягивал его жене, и та трижды по его настоянию наполнила фужер до краев.
– Жена, – сказал дед, – завтра воскресенье. Более того: 3 ноября, день святого Губерта. И я решил полностью последовать твоим указаниям. Я поднимаю этот бокал в честь святого, пожелав ему вечной славы в этом и другом мирах… И посмотрим, какую дичь он нам пошлет в знак благодарности. И ее, жена – какой бы она ни была! – мы не продадим, а съедим дома, всем семейством!.. Согласны, дети?.. Если да, то скорее скажите, дорогие крошки, чего вам хочется больше всего?