Сказочная древность Эллады

Зелинский Фаддей Франкович

— Аргонавтам я обязан его возвращением, — прибавил он, — пусть же он красуется отныне на аргонавте!

Юноша покраснел от радости, но в то же время и от смущения. «Чем отплачу я богатому боярину, — подумал он, — я, бедный элевсинский гражданин?» Но он быстро поборол свое смущение.

— Позволь и мне, отец, оставить тебе на память дар, хотя и невзрачный с виду, но великой и благодатной силы.

Он добыл из-под своего хитона складень из многих тонких кедровых дощечек; все они были

покрыты убористым письмом.

— Часто, — пояснил он, — в ясные ночи, когда другие аргонавты гребли, а Орфей бодрил их своими песнями, я, склонясь на свое кормчее весло, записывал его вещие слова. Тебе я их даю, отец; ты же их береги. Ты узнаешь из них возникновение этого мира, узнаешь происхождение и смысл нашей жизни, узнаешь и судьбу, ожидающую вашу родину. О ней Орфей много и любовно пел — он, ученик и пророк вашего и нашего Диониса.

Скиф задумчиво смотрел на протянутый ему дар.

— Не больно я боек разбирать ваши мудреные эллинские письмена; но это ничего. Спасибо тебе: внуки разберут. Им многое будет понятно, чего уже не одолеть их старому деду… Постой, мне пришла мысль.

Не выпуская руки юноши, он подошел к группе бояр и быстро обменялся с ними несколькими словами на скифском языке; те, видимо, одобрили его мысль. Затем он обратился к княгине Клеопатре и получил ее согласие, хотя и не без некоторого колебания. После этого, сопровождаемый ими, он подошел к престолу богини.

— Гера Олимпийская, Царица Небесная! — сказал он ей. — В первый раз объявилась ты скифскому народу, приняв участие в его трапезе; позволь же просить тебя отныне занять прочное место среди нас твоим божественным естеством, позволь посвятить тебе этот пока недостроенный храм на горе, возвышающейся над нашим взморьем, и пусть лучи твоей милости зальют его так же ярко, как его теперь заливают белые лучи твоей сестры, царицы ночей.

Богиня ласково улыбнулась.

— Я принимаю ваше приглашение, скифские мужи, — ответила она, — верьте, Царица Небесная и ныне и во все времена будет милостивой заступницей вашей страны и вашего народа. Но мне неуместно обитать в храме, заложенном с мыслью о другой. Нет, друзья: мне вы выстроите новый храм на вашей городской площади, против здания вашего совета: это будет тогда, когда аргонавты вернутся и привезут вам обратно ваших княжичей. А этот предоставим его первоначальному назначению: пусть в нем обитает покровительница богозданной родины вашей царицы и вашей княгини, Дева-Паллада. Для меня она любимейшая изо всех богинь, и дело у нас общее: мы обе ведем человечество к величию — величию воли и величию мысли. Пусть же отныне храм Девы на Девьем мысе напоминает пловцам, что и среди скифов живет благозаконие и человечность!

Скифы молча склонили головы.

— Я

рада, — продолжала Белораменная, — что моя побывка у вас увенчалась таким достойным, торжественным действием; хочу, чтобы оно еще более скрепило узы между вами и вашими друзьями в любимом городе Паллады. Пусть же песнь в честь ее покроет ваши прощальные приветствия!.. Плексипп, Пандион! Вы знаете гимн покойного деда вашей матери, богоугодного царя Пандиона Афинского?

— Еще бы! — ответили юноши. — Это была первая песнь, которой нас научила она.

— Спойте же его на прощание… Ее же не бойтесь разбудить: она от волшебного сна раньше времени не проснется, но сквозь сон услышит вашу песнь.

И юноши запели, спускаясь с прочими аргонавтами все ниже и ниже по направлению к качающейся на волнах «Арго»:

Грозную дщерь громовержца восславим,Смертных владыки, бессмертных отца!Взоры к престолу Всевышней направим, —К мысли предвечной направим сердца!Правды и милости ты нам начало,Ты возрастила нам жниво из жнив;Узами дружбы ты граждан связала,В прах произвола ярмо обратив.Святость закона познайте, народы;Чарам любви покорись, человек.Славьтесь, Афины, отчизна свободы!Славься, Паллада, из века во век!

Последние слова прозвучали уже с борта корабля. Причал был отвязан, сходни и якорь подняты; Ясон хотел уже приказать гребцам отправиться каждому к своему веслу, но княжичи уговорили его вместо этого повесить парус. Аргонавты, освобожденные от гребной службы, всеми голосами подхватили Пандионову песнь; княжичи стали сопровождать ее игрой на своих золотых рогах.

Едва их звуки достигли материка, как среди Вьюг, окружавших полукольцом свою спящую царицу, началось беспокойное движение.

— Можно? — спросили они богиню. Та молча кивнула головой.

Тогда они сорвались со своих мест и всей стаей нагрянули на парус «Арго»: парус надулся, мачта заскрипела — и чудесный корабль плавно двинулся по белеющим волнам навстречу своей заветной цели. Шумели Вьюги, шумели волны; но громче тех и других звучала из мощной груди толпившихся на корме аргонавтов торжественная песнь:

Славьтесь, Афины, отчизна свободы!Славься, Паллада, из века во век!