Сказочник из камеры смертников
Шрифт:
– Потому, что я рассказываю им на ночь сказку. Но об этом давай как-нибудь в другой раз. Пока, Чарли, до завтра.
– И Маккенна, не оглядываясь, зашагал к главному корпусу.
Так вышло, что работы в том году у нас было хоть отбавляй. Сначала мы "проводили" 22-летнего наркомана, решившего раздобыть денег на дозу с помощью кухонного ножа. Следующим был банковский кассир, заставший в своей супружеской постели родного брата. Затем настала очередь старого грабителя-профессионала, так и не поверившего, что студент, подрабатывавший в бакалее продавцом, способен рискнуть жизнью за
Оно не менялось и оставалось точь-в-точь таким же, как у первого виденного мной "клиента" Мака! В том смысле, что страха они испытывали не больше, чем нашкодивший школьник, которого вызвали к директору на проработку. Менялся только сам Маккенна.
Это было не слишком заметно, но с каждым разом он выглядел чуть более усталым, словно ему на плечи постоянно давил тяжкий груз. Когда же холодной ноябрьской ночью пробил час бейсбольного фаната, Маккенна вернулся, едва переставляя ноги.
Я внимательно посмотрел на него.
– Ну что, все прошло как обычно?
– Да, все как всегда. Одно плохо - слишком стар я становлюсь для этой работы.
– Он тяжело вздохнул.
– Как насчет выпивки на халяву, от которой ты никогда не отказываешься?
– Не дожидаясь ответа, он достал из заднего кармана плоскую бутылку "Джека Блека", свинтил колпачок, сделал солидный глоток и передал ее мне. Я машинально взял бутылку, слегка смочил губы и поспешно сунул ему ее обратно.
– Мак, ты хоть понимаешь, что если нас сейчас застукает кто-нибудь из начальства, то вышибут с работы в два счета?
– Во-первых, в такое время вряд ли здесь ходит начальство, а во-вторых, у них такая нехватка людей, что нам ничего не сделают, даже если мы пригоним сюда целый грузовик шлюх. Только свою долю попросят.
– Он вновь приложился к бутылке и протянул ее мне.
На этот раз я отхлебнул по-настоящему, уверенный, что следующим глотком Маккенна опустошит фляжку до дна и ее можно будет убрать с глаз долой. Я оказался прав.
– Вообще-то на тебя это не похоже.
– В последнее время мне требуется подзарядка. С каждым разом становится все труднее. Это отнимает больше сил, чем я предполагал.
Некоторое время мы молча сидели, а потом я спросил:
– Ну что, Мак, ты готов рассказать мне про свою "сказку"?
– А ты вернешься на "последнюю милю"?
– Вот на это не рассчитывай.
– Чарли, думаю, рано или поздно ты согласишься. Кроме того, у меня нет выхода - я должен кому-то это рассказать, найти человека, которому можно... передать эстафету.
– Так в чем же все-таки дело?
– Когда я подавал сюда заявление о приеме на работу, то относился к этому точно так же, как ты. Раз в кармане ни гроша - либо иди работать куда берут, либо помирай с голоду. Так что я не привередничал, даже когда меня определили на "последнюю милю". Я обращался с ними вполне прилично, без лишних сантиментов, но в то же время как с людьми. И со временем
Держался он отлично... пока я не надел на него "сцепку". Есть в ней что-то такое, от чего даже самые крутые не выдерживают. В общем, он начал рыдать, как малое дитя, еще до того, как я вывел его из камеры.
– Маккенна откашлялся.
– И вот что я тебе скажу: многим из них туда и дорога, потому что они способны только приносить людям страдания. Но и они имеют право умереть по-человечески.
Так вот, я чуть ли на своем горбу втащил его по лестнице на эшафот. Когда ему на шею накинули петлю, он потерял сознание, и его начали приводить в чувство, потому что закон штата требует, чтобы осужденный перешел в мир иной, так сказать, в здравом уме и твердой памяти. До сих пор не пойму, на кой это надо! В конце концов у меня сдали нервы, я двинул капитану в челюсть и сам нажал на рукоятку, открывающую люк. Старина Герман еще сучил ногами, когда я выбежал из сарая.
Дома я напился и на пару дней сказался больным - хотел дать начальству время решить, возбуждать против меня уголовное дело или просто уволить. Разумеется, они не сделали ни того, ни другого - у них и тогда людей не хватало. На второй день ко мне явился капитан Райкер и сказал, что мне ничего не будет - если только я завтра же не выйду на работу. Ясное дело, в блок "С". И я вернулся, хотя знал бы ты, чего Мне это стоило.
– Маккенна закурил, причем руки его дрожали так, что он попал кончиком сигареты в огонек зажигалки лишь с третьей попытки.
– Сам понимаешь, еще раз допустить такого я не мог. У меня было шесть месяцев, чтобы все как следует обдумать, и лучшее, что мне пришло в голову, - это "сказка с добрым концом" в ночь перед казнью.
– Минутку, Мак! Ты хочешь сказать, что это правда?! Про "сказку"?
– Конечно, Чарли. Чистая правда и ничего, кроме правды. Как раз в ней-то все и дело! У меня есть несколько вариантов, в зависимости от ситуации и от того, насколько умен "клиент", но все эти парни отправляются на тот свет с мыслью о том, что для них все закончится хорошо.
– Слушай, ты будешь рассказывать или загадывать загадки?
– А догадаться не так уж и сложно. Точнее, проще простого. Я говорю им, что они останутся живы. И скоро окажутся на свободе.
Я недоуменно уставился на него в полной уверенности, что он меня разыгрывает.
– Я говорю им, что мне, тюремному врачу и капитану дали взятку, продолжал Маккенна.
– Их семья, друзья, сообщники... кто угодно, лишь бы это выглядело правдоподобно! Черт возьми, да если им сказать, что за них похлопотал Санта-Клаус, они тоже в это поверят! Потому что им хочется верить, очень хочется.
Поэтому когда я говорю, что в веревку вплетен маленький крючок, который не позволит петле затянуться до конца, они принимают это за чистую монету А что, спрашивается, им еще остается делать?