Сказочник
Шрифт:
Все-таки нет ничего красивее, чем своя женщина, которая плавится от оргазма и, покачиваясь в одной ей понятном ритме, спускается с небес на землю. К черту тесемки лифчика — он прекрасен, и в нем Морковка выглядит как настоящая порно-звезда, но под ним скрывается еще одно лакомство.
— Понравилось то, что ты видела, маленькая? — покусывая одну за другой вишенки сосков, спросил он, ухмыляясь.
— Это было… горячо, — произнесла она.
— Хочу, чтобы ты завтра весь день думала о моей голове у тебя между ног, о том, как кончила мне на язык. Сможешь?
Она
— Маленькая, хочу тебя без резинки, — почти взмолился он. — Хочу почувствовать.
Это приемлемо?
И мысленно хохотнул от идиотской формулировки.
— Ты хочешь…
— … кончить тебе на животик, например?
Почему это так заводит?! Почему с ней заводит совершенно все, даже вещи, которые раньше были просто пустотой, даже не посещали голову.
Ее ответ был красноречивее слов: ноги обвились вокруг его талии, подтягивая для более тесного контакта. И на этот раз Морковке не пришлось говорить, чтобы она смотрела, потому что ее взгляд жадно ловил каждое движение.
— Сними их, — прошептала она, отчаянно цепляясь рукой ему в шею.
Вот она, его жена — к черту стыд, к черту все на свете, пока они наслаждаются друг другом.
Одежда полетела на пол, член дернулся от предвкушения.
Медленно внутрь нее, не спешить, хоть она такая горячая и мокрая, припухшая от его языка, что, кажется, можно взять это маленькое тело быстро, в отрыв — и она будет наслаждаться этим ничуть не меньше. Но смотреть на Морковку — одно удовольствие. То, как жадно она ловит движения его члена в ее теле, как запрокидывает голову, на миг теряя контроль, и снова опускает взгляд. Тянется к нему в бессознательном порыве принять всего, до последнего миллиметра.
Вскрикивает каждый раз, когда он заходит до самого конца.
И мир расплывается за пределами их тел, становится тусклым, опадает.
— Еще, еще, глубже… — просит — нет, требует! — Ася.
— Глубже? — Тимур жестко протаранил ее, двумя руками цепляясь за бедра, подтягивая к краю столешницы. — Еще глубже? Хочешь?
— Хочу, да, да… Да!
Ее трясет, аккуратная грудь скачет каждый раз, когда он ударяется о ее бедра.
Мысли плавятся, и единственное, что удерживает в этой реальности — необходимость контролировать себя. Но ощущение ее без презерватива того стоит. Оно стоит всего мира.
Она кончает новой порцией стонов: гортанных, раскаленных звуков чистого экстаза.
Ее тело дрожит, до краев накачанное его толчками. Глаза плавят последние крупицы терпения.
Выйти из нее сейчас — так адски трудно, потому что единственное, чего хочется — кончить, окончательно заклеймить, как свою.
Он вышел почти с рыком, уверенный, что пары движений рукой будет достаточно, чтобы выпустить удовольствие. Но Ася потянулась к нему, обхватила пальцами, сжала так сильно, словно собиралась причинить боль.
Их взгляды встретились. Миг, чтобы получить
И, словно из далека, он слышит свой громкий рык, стон, маты пополам с нежностями. Что-то бесконтрольное, лавину чувств, слов, звуков. Полный финиш.
Прошло несколько бесконечно длинных минут, прежде чем они, прижавшись лбами друг к другу, успокоили дыхание.
— Я и правда ору, когда кончаю, — усмехнулся Тимур, с каким-то диким кайфом разглядывая капельки влаги на ее подрагивающем животе. — Фиг бы поверил, что такое бывает.
— Я готова слушать эти звуки все время, — прошептала Ася.
— Чудо, что сын спит, — хрипло посмеиваясь, высказал свои самые страшные опасения Тимур. — Даже не представляю, как бы справился в одиночку с этим стояком. И думать не хочу, если честно.
— Кроватка пришлась ему по душе, так что он к тебе очень благосклонно настроен.
Отдышавшись, Тимур отнес ее в комнату, быстро сходил в ванну и вернулся с теплым влажным полотенцем. Вытер.
— Если я скажу, что мне понравилось кончать тебе на живот, ты подумаешь, что я извращенец или что я эксцентричен?
— Я подумаю, что мне это тоже понравилось, — призналась она.
Конечно, утром она снова будет теряться, краснеть, смущаться, но каждый день, по четверть шага, станет его горячей, не боящейся своих желаний женщиной.
— Маленькая, как насчет того, чтобы составить мне компанию завтра? — спросил Тимур, укутывая их в одеяло. — У меня целый список всяких покупок для поездки к Онегиным. Я уверен, что ты точно разбираешься во всех тех названиях лучше меня.
Она нырнула в теплую заботу его рук, обняла, ерзая головой, пока не нашла самое удобнее местечко на сгибе плеча.
— С удовольствием, муж.
— Макс привезет тебя в офис. Часа в четыре. Договорились?
Она сонно промурлыкала что-то под нос.
Когда Тимур и сам начал дремать, комната наполнилась детским плачем. Ася зашевелилась, откинула одеяло.
— Его нужно покормить? — спросил Тимур шепотом. Моргнул, разогнал несостоявшийся сон.
Ася посмотрела на часы.
— Да, я пойду сделаю смесь.
— Я с ним понянчусь, иди.
В ее глазах мелькнуло сомнение. Да уж, заставить женщину доверять в постели куда лете, чем убедить передать в руки своего ребенка. И все же, в эту сторону давно пора было двигаться.
— Морковка, я в состоянии справиться с маленьким ребенком, я же говорил, что нянчил племянников. Тебе будет не удобно делать смесь с ребенком на руках.
Она подумала пару секунд и согласилась. Правда, не вышла из комнаты, пока не убедилась, что он знает, как брать ребенка в руки.
— Ты, парень, должен спать по ночам, а не устраивать концерты, — бормотал Тимур, покачивая малышка на руках. Странно, но почему-то в его воспоминаниях племянники не были такими маленькими и беспомощными. Тима хотелось прикрыть двумя руками от всего мира. Прикрыть их с Морковкой.