Сказочное невезение
Шрифт:
– Эти гораздо лучше моих, – признал я.
– Верно, но ты посмотри внимательнее, – настаивал мой собеседник. Он взял мою первую фотографию Милли на лестнице и положил рядом с четырьмя своими. – Посмотри, что на твоей на заднем плане, – сказал он. – У тебя там видны и оба разрушенных замка, и теплица, а вот эта размытая штука за ними, видимо, и есть деревянная башня. А если взять твою фотографию с арфой, на ней сзади совершенно отчетливо видно мою бальную залу. Рассмотрел?
Придворная колдунья изрекла:
– По нашему убеждению, каковое полностью поддерживает миссис Хейвелок-Хартинг,
Мистер Прендергаст добавил:
– Правда истинная.
Габриэль де Витт забрал у меня мои фотографии и некоторое время стоял, разглядывая их и хмурясь.
– Да, именно так, – произнес он наконец. – Юный господин Тесдиник обладает исключительным, хотя и неразвитым талантом волшебника. Я хотел бы… – теперь он хмурился, обращаясь к маме, – забрать его к себе в Двенадцатые Миры, чтобы дать ему соответствующее образование.
– Ой, не надо! – вскрикнула Антея.
– Полагаю, что выбора у меня нет, – ответствовал Габриэль де Витт. Он все еще хмуро глядел на маму. – Не могу понять, куда вы смотрели, мадам, и почему не обеспечили сыну соответствующего обучения.
Мамины волосы к этому времени рассыпались совсем и смахивали на распотрошенный матрас. Я видел, что ответить Габриэлю де Витту ей нечего. Она лишь возгласила трагическим голосом:
– Вот так, меня окончательно лишили семьи!
Габриэль де Витт распрямился; вид у него сделался даже угрюмее и суровее обычного.
– Этим, мадам, – отчеканил он, – обычно и заканчивается дело, если пренебрегать своими обязанностями в отношении других.
Мама еще не придумала, что ответить, а он продолжил:
– Кстати, если вас это утешит, то же самое в полной мере относится и ко мне. – Он обратил свое угрюмое лицо к Милли. – Ты была совершенно права относительно этой швейцарской школы, моя милая, – сказал он. – Прежде чем сюда отправиться, я съездил туда самолично. А следовало бы сделать это до того, как тебя туда посылать. Школа дрянь. Как вернемся домой, сразу же подыщем тебе другую.
На лице Милли расцвела торжествующая, дрожащая улыбка.
Кристофер сказал:
– Ну, что я тебе говорил?
Было понятно, что дела Кристофера плохи по-прежнему. Габриэль де Витт обратился к нему:
– Я уже сказал: с тобой, Кристофер, я разберусь позднее. – А потом повернулся к миссис Хейвелок-Хартинг: – Могу ли я оставить дела в ваших надежных руках, прокурор? Мне давно пора возвращаться в свой мир. Попрошу вас передать мои наилучшие пожелания его величеству, равно как и мою благодарность за позволение проводить здесь расследование.
– Безусловно, передам, – откликнулась страшная дама. – Без вас мы бы во всем этом не разобрались, монсеньор. Однако, – добавила она не без некоторого сомнения, – вы уверены, что заклинания, которые вы наложили вчера вечером, окончательно прекратили все эти ужасные сдвиги вероятностей?
– Совершенно уверен, – ответил Габриэль де Витт. – Похоже, что какой-то малоумный человек слишком сильно нажал на клавишу «сдвиг» и она застряла. В этом-то и было дело.
Я заметил, что Кристофер
– А если у вас возникнут еще какие-то затруднения, безотлагательно пришлите за мной компетентного волшебника. Как, все готовы? Нам пора.
Антея бросилась ко мне и крепко обняла:
– Конрад, ты только вернись потом, пожалуйста!
– Обязательно вернется, – с некоторым нетерпением заверил ее Габриэль де Витт. – Собственный мир навсегда не покидают. Конрад вернется и станет моим постоянным представителем в Седьмых Мирах.
Я только что вернулся в Седьмые Миры – теперь я здешний постоянный агент Крестоманси.
А до того я провел шесть безоблачно счастливых лет в замке Крестоманси, изучая такое волшебство, о существовании которого раньше и не догадывался; здесь я познакомился с другими молодыми чародеями, проходившими курс обучения, с Элизабет, Джейсоном, Бернардом, Генриеттой и еще много с кем – хотя первая неделя далась мне непросто. Кристоферу здорово влетело, а он так разозлился, что в замке словно все время бушевала гроза, пока Габриэль де Витт его наконец не простил. А еще Милли слегла с гриппом. Поэтому-то она так и мерзла. Из-за болезни она уехала в новую школу только после Рождества.
А когда миновали эти шесть лет и мне исполнилось восемнадцать, Габриэль де Витт вызвал меня к себе в кабинет и объяснил, что мне необходимо вернуться домой в Седьмые Миры – в противном случае я начну истаивать, потому что живу в чужом мире. Еще он предложил, чтобы я, дабы опять попривыкнуть к своему миру, поступил в Лудвичский университет. Кроме того, он сказал, что ему жаль со мной расставаться, потому что я единственный человек, способный направить энергию Кристофера в мирное русло. Честно говоря, мне кажется, что на это не способен даже я, но Кристофер почему-то согласен с де Виттом. Он попросил меня на будущий год приехать в гости и стать шафером на его свадьбе. Они с Милли решили сделать из кольца, в котором хранится жизнь Кристофера, обручальное – по-моему, отличный способ его сохранить.
Как бы там ни было, я поступил в университет Лудвича и сейчас обитаю у мистера Прендергаста в его квартирке напротив театра варьете. Хотя на самом деле мистер Прендергаст и не актер, он просто жить не может без театра. Антея хотела, чтобы я поселился у нее. Она постоянно названивает мне из Нового Рима, чтобы я приехал и погостил у них с Робертом, – когда Роберт вернется. В Новом Риме она готовится к своему очередному показу мод – она стала довольно известным модельером. Роберт сейчас снимается в Африке. Как только полицейские его отпустили, он сразу же стал актером. Миссис Хейвелок-Хартинг пришла к выводу, что, поскольку Роберт узнал о мошенничестве мистера Амоса только после смерти своего отца, а потом сразу отказался в этом участвовать, его нельзя признать виновным. Хьюго пришлось похуже, но и его в конце концов выпустили. И теперь – когда мистер Прендергаст мне об этом сказал, я с трудом поверил – Хьюго с Фелицией заправляют нашим книжным магазином в Столчестере. Мама по-прежнему пишет книги у них на чердаке. В выходные мы собираемся съездить к ним в гости.