Сказочный корабль

Фармер Филип Хосе

Вольфрам был крайне необходим для получения лучших сортов стали, особенно для производства инструмента, а также для создания радио и телевизионной сети. Иридий нужен был для упрочнения платины и изготовления различных научных и хирургических инструментов.

Таинственный Незнакомец сказал Сэму, что он устроил так, чтобы здесь оказались залежи полезных ископаемых, и его что коллеги-этики не знали об этом. Вместе с бокситами, криолитом и платиной должны были быть и вольфрам с иридием. Однако была допущена ошибка, и два последних металла оказались в нескольких

милях южнее первых трех.

Сэм не сообщил об этом сразу же Джону, ибо ему нужно было время, чтобы обдумать создавшееся положение. Джон, конечно же, сразу захочет выставить требование, чтобы металлы продавались Пароландо, или, в противном случае, будет объявлена война.

Когда он ходил взад-вперед по комнате, наполняя ее клубами зеленого дыма, раздался барабанный бой. Код не был ему знаком, но уже через минуту он догадался, что это был код, которым пользовался Соул-сити. Еще через несколько минут у лестницы оказался Файбрас.

— Сеньору Хаскингу известно об открытии в Селинайо вольфрама и иридия. Он просил передать, что если вам удастся договориться с Селиной, то отлично. Но не вздумайте нападать на ее земли. Сеньор Хаскинг расценит это как объявление войны Соул-сити.

Сэм взглянул в иллюминатор через плечо посла.

— Сюда спешит Джон, — наконец произнес он. — Видимо, он тоже прослышал об этой новости. Его шпионская сеть почти так же хороша, как и ваша. Я бы сказал, что она всего на каплю хуже. Я не знаю, где утечки в моей сети, но они настолько значительны, что я мгновенно утонул бы, будь это лодка.

В комнату поднялся Джон, пыхтя и потея, с раскрасневшимся лицом и горящими глазами. После того, как появилась водка, он стал еще жирнее и, казалось, все время был навеселе.

Сэма рассердил и в то же время позабавил его приход. Англичанина, конечно, больше устроило бы вызывать его к себе во дворец, сохранив достоинство бывшего короля. Но он знал, что Сэм не будет к нему торопиться, а возможно, и вообще не придет, а тем временем этот плут Файбрас и Сэм могли бы тайком неизвестно о чем договориться.

— Что здесь происходит? — свирепо озираясь, спросил Джон.

— Это вы должны мне рассказать, — спокойно заметил Сэм. — Вы, кажется, знаете гораздо больше, чем я, о скрытой стороне дел.

— Нечего умничать! — оборвал его Джон. Не спрашивая, он налил себе в кружку водки. — Я знаю, о чем идет речь, хоть код мне и неизвестен!

— В этом я не сомневаюсь, — усмехнулся Сэм. — А теперь я вас проинформирую, если вы что-то пропустили… — и он рассказал Джону Безземельному все, что сообщил ему Файбрас.

— Высокомерие чернокожих становится нестерпимым! — загремел Джон. — Нас учат тому, как Пароландо, суверенное государство, должно вести жизненно важные для него дела! Ну что ж, я говорю — хватит! Мы заполучим металлы тем или иным способом! Они не нужны в Селинайо, а нам просто необходимы! Никакого вреда не будет, если нам уступят эту руду! Мы же готовы за нее хорошо заплатить!

— Чем? — не вытерпел посол. — Селинайо не нужно ни оружие, ни спирт. Что же еще вы можете предложить?

— Мир! Разве этого

так мало?

Файбрас ухмыльнулся и пожал плечами, еще больше разъярив англичанина.

— Конечно, — произнес посол. — Вы вправе сделать такое предложение. Однако предупреждение моего правительства остается в силе.

— Хаскинг недолюбливает Селинайо, — сказал Сэм. — Он вышвырнул из своего государства всех сторонников Церкви Второго Шанса независимо от того, белые они или черные.

— Только вследствие того, что они проповедуют немедленный пацифизм. Кроме того, жители Селинайо проповедуют и практикуют любовь ко всем, независимо от цвета кожи, и поэтому Хаскинг утверждает, что они представляют угрозу для государства. Черным необходимо себя защищать, иначе они снова будут порабощены!

— Черным? — В голосе Сэма послышалась издевка.

— Да, нам, черным! — ухмыляясь, ответил Файбрас.

Уже не в первый раз у Сэма складывалось впечатление, что этого посла не так уж глубоко трогает вопрос цвета кожи. Он, видимо, довольно слабо отождествлял себя с неграми. Его жизнь не была особенно затронута расовыми предрассудками. И он время от времени говорил такое, из чего можно было понять, что ему очень хочется оказаться на судне.

Все это, разумеется, могло быть простой маскировкой.

— Мы вступим в переговоры с сеньорой Гастингс, — сказал Сэм. — Было бы очень неплохо иметь на Судне радио и телевидение, а в мастерских пользоваться вольфрамовой сталью. Но мы можем обойтись и без всего этого.

Он подмигнул Джону, чтобы тот поддержал его. Но англичанин был, как и всегда, твердолоб.

— Как мы поступим с Селинайо, касается только нас и никого больше!

— Я передам ваши слова своему господину, — пообещал Файбрас. — Но не забывайте, что Хаскинг человек твердый. Его трудно провести, а особенно белым капиталистическим империалистам.

Сэм поперхнулся, и Джон недоуменно посмотрел на него.

— Именно ими он вас и считает! — сказал Файбрас. — В соответствии с принятой им терминологией.

— Только потому, что я очень хочу построить Судно? — вскричал Сэм. — Да вы знаете, для чего оно предназначается? Какова его конечная цель?

Он с трудом подавил свой гнев. У него закружилась голова. В возбуждении он едва не проболтался о Незнакомце.

— Какая же? — поинтересовался Файбрас.

— Никакая, — буркнул Клеменс. — Да, никакая. Я просто хочу добраться на нем до истоков Реки, вот и все. Может быть, именно там находится тайна этого грандиозного притона? Кто знает? Но мне определенно не нравится критика со стороны тех, кто хочет просто сидеть сложа руки на своей черной заднице, как приклеенный, и собирать своих духовных братьев. Если ему это нравится, пусть наберется побольше сил, мой же идеал — интеграция. Я — белый и родился в Миссури в 1835 году! Дело обстоит следующим образом: если я не использую эту руду для постройки судна, предназначенного только для путешествий, а не для агрессии, то ее использует кто-нибудь другой. И он может применить ее для завоеваний и порабощения народов, а не для туризма.