Скелет за шкафом
Шрифт:
Дома я швырнула на пол рюкзак и закричала:
– Ты зачем с ней кокетничал?
– Ты о чем?
– Не притворяйся! И не смей кокетничать ни с кем, кроме мамы!
– Тише!
В коридор вышла мама.
– Ругаетесь?
Она потерла глаза и повертела головой, разминая шею.
– Да! – с вызовом сказала я, – потому что папа...
– Потому что папа заботится о твоем будущем, бестолковая девчонка! – перебил меня отец, – я не кокетничал с ней! Я добивался для тебя расположения
– Вот бы для меня кто добился расположения кафедры перед защитой докторской, – вздохнула мама, бросив взгляд на письменный стол, заваленный бумагами.
– Об этом я и говорю! – воскликнул папа, – а некоторые моих усилий совершенно не ценят!
Я растерянно посмотрела на маму. Она что, согласна с папой?! Рехнулась совсем со своей докторской! Сказать мне на это было нечего, кроме одного:
– Вы меня достали!
Я влетела в свою комнату и захлопнула дверь.
Опустилась на пол и заплакала.
Я оставила за дверью упрямых родителей. Но как отсечь все мои неудачи? Как избавиться от мысли о том, что наказан невинный человек? И что я бессильна что-либо изменить! И что мне все равно придется поступать в ненавистный университет и получать ненавистную профессию. Потому что я полностью завишу от своих родителей.
Ладно. Надо срочно нырнуть в единственную отдушину – Интернет. Надо помириться с Никой, вот что. Срочно!
В ящике, к своей радости, я обнаружила письмо от Ники. Умничка Ника меня простила и написала первая!
Но радость моя угасла, как только я щелкнула по нему курсором. Оно было послано с Никиного адреса, но не от Ники. И еще – оно было на английском.
«Привет. Меня зовут Джеки, я медсестра Вероники. Ей стало плохо во время обследования, и она переведена в палату интенсивной терапии. Просила передать тебе, что не сердится».
Я схватилась за голову. Что за день?! Все летит прахом...
А может... Может, ничего не было? И сегодняшний день мне приснился? Просто дурной сон – и Варино отчисление, и мой прогул физкультуры, и авария, и комната Прозрачного, и дурацкий разговор папы и Лилии Леонтьевны, и Никино ухудшение самочувствия? А?
Я все всматривалась в письмо медсестры Джеки, чтобы обнаружить хоть крошечный намек, что оно – ненастоящее. А потом пощупала шишку на затылке и поняла – увы, все – правда.
Ника, бедная Ника! Бедная Варя! Бедный Сенька!
Все они пострадали из-за меня. Потому что я не могу хорошо расследовать это дело. Доказать, что Варя не виновата.
Дурацкий рыжий портфель. Как он попал к Варе?! Может, его кто-то подкинул?
Вдруг я вспомнила: к Варе вчера утром заходила Анжела. Принесла очередные пирожные. А не она ли подкинула тот самый рыжий портфель?
Я закрыла глаза.
Как
Как объяснить родителям, что я не хочу учиться на переводчика? Как помочь Нике?!
Ненавижу бессилие. Ненавижу безысходность. Это как тонуть в болоте.
Вспомнилась фраза из какой-то книжки: «Когда достигаешь дна, надо оттолкнуться и всплывать наверх». И сразу вспомнился Звенигород. Тот момент, когда аниматор Тая сбросила меня в воду, и я стала тонуть, облепленная тиной. Но тогда меня вытащили братья-рыболовы, а сейчас? Кто меня может вытащить?
Словно в ответ на мой вопрос загудел телефон. Эсэмэска. От Ботаника.
«Я все-таки съездил. Камеру привез. Стою у твоего подъезда. Впустишь?»
Глава 12,
в которой я становлюсь Дыханьем осени
Ботаник закончил возиться с проводами и наконец уселся рядом со мной на диван.
– Может, откроем дверь? – спросил он, – у твоего папы был такой странный вид, когда ты сказала ему, что мы собираемся готовиться к поступлению.
– Это не странный, это довольный вид, – мрачно сказала я, – он теперь будет всем доволен. Ведь я помогла его любимой кафедре. Отчислить невинного человека. Варя, ну же! Бери трубку!
Это я не Ботанику сказала, это я в мобильный телефон произнесла после пятого гудка.
– Не хочешь позвонить с городского? – спросил Ботаник, покосившись на тарелку с бутербродами, которые неожиданно догадалась принести моя мама. Правда, бутерброды были почему-то с морковкой по-корейски, но Ботаника никогда не волновали бытовые мелочи.
– Уже пробовала. Она швыряет трубку, услышав мой голос. Нет, она должна сама захотеть со мной разговаривать.
– На тебя она за что злится?
– Может, думает, что это я подкинула ей рукопись? Ладно, позвоню позже. Ты наладил камеру?
– Да. Но звук не работает. Я уже все провода опробовал.
– Ничего, нам главное – картинка. Не из-за Ритиных же песен Макс охотился на эту кассету. Хотя... кто их разберет, этих эмо... Бутер будешь?
– С удовольствием. Еле отбился от родителей моего коллеги, норовивших напоить меня чаем. Так торопился к тебе. Так что теперь меня терзает голод.
– Тогда бери оба бутерброда. И сок. У меня никакого аппетита после всех событий. Включай скорее, а?
Ботаник нажал на кнопку на пульте и сунул в рот горсть морковки. Через секунду он закашлялся:
– Это же...
– Это Анжела, – произнесла я, – в одной из аудиторий первого гуманитарного.
Не отрывая взгляда от экрана, я постучала по его спине и протянула салфетку, чтобы он вытер руки.
– Вот кто с ними был в ту ночь, – сказала я, – твоя кузина. Поздравляю, дружище!