Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека
Шрифт:
Как и следовало ожидать, все это порядком раздражало Тима Уайта, который в ответ на подобные теории приводил цитату из Эрнста Майра о «невероятной путанице имен» в таксономии гоминидов (может быть, она и была актуальна в 1950-х годах, когда Майр ее писал, но явно не через полвека). Уайт даже жаловался на существование в классификации таких избыточных видовых названий, как Ardipithecus ramidus и Australopithecus garni, хотя сам же их и предложил. Кроме того, он не переставал осуждать Лики и ее коллег, заявляя, что череп KNM-WT 40000 был слишком поврежден осадочными породами, чтобы его можно было верно интерпретировать. На самом же деле, если не учитывать незначительные дефекты и отсутствие мелких деталей, череп сохранил свою базовую форму и основные параметры. Как бы плохо он ни сохранился, череп является реальностью, которую мы должны толковать систематически, а не отодвигать на второй план цветистой риторикой и обвинениями в типологии и популизме. После краткого периода неприятия большинство палеоантропологов согласились с выводами Лики — по крайней мере на то время, пока у них не появятся дополнительные материалы.
Исход
До конца 1980-х годов
За почти четверть века, прошедшие с того времени, в Дманиси были обнаружены пять черепов гоминидов и четыре нижние челюсти, а также фрагменты трех посткраниальных скелетов, множество орудий олдувайского типа и костей разнообразных животных, часть из которых имела царапины и порезы. У четырех черепов прекрасно сохранились лица, совпадавшие с четырьмя найденными челюстями. Первой находкой в Дманиси стала небольшая челюсть с великолепным набором зубов. В соответствии с традицией и с учетом предположительного происхождения владельца этой челюсти образец изначально описывали как «раннего африканского Homo erectus». В 2000 году были описаны и сравнены с кенийским Homo (то есть с образцами ER 3733 и 3883, а также с мальчиком из Нариокотоме) еще два черепа из Дманиси, один с сохранившимся лицом, а второй — без. Как и кенийские материалы, с которыми проводилось сравнение, эти два грузинских образца были довольно не похожи друг на друга, на что вскоре указал мой коллега Джеффри Шварц. Тем не менее, так как черепа были найдены в одном месте, исследователи полагали, что они относились к одному виду. Объем мозга у гоминидов из Дманиси составлял 780 и 650 миллилитров соответственно, то есть был меньше, чем у кенийских особей.
Не успели исследователи из Дманиси опубликовать описание своих находок, как неподалеку от них был обнаружен еще один потрясающий образец. Я помню, как впервые увидел его в Тбилиси, в доме Лео Габунии — гостеприимного палеонтолога старой школы, который руководил раскопками в Дманиси и которого я посетил незадолго до его смерти в мае 2001 года. Мне казалось, что Габуния и сам не верил в то, что оказалось у него в руках, и я разделял его неверие. Перед нами была нижняя челюсть, радикально отличающаяся от той, что была найдена в Дманиси 10 лет назад. Первая челюсть была короткой и изящной, а этот образец имел большие размеры, изогнутую форму и длинные ряды зубов. Ничего удивительного для позднего миоцена, за исключением коротких клыков. В посмертной публикации Габунии, написанной совместно с французскими и грузинскими коллегами, эта находка выделяется в новый вид — Homo georgicus. К нему же авторы отнесли и более ранние находки из Дманиси. Крупная челюсть, по их мнению, принадлежала самцу, а более ранние находки — самкам. Вне зависимости от того, насколько эта необычная новая окаменелость (да и остальные, если уж на то пошло) вписывалась в род Homo, уникальность гоминидов из Дманиси не подвергалась сомнению.
Однако эта ситуация продолжалась недолго. Почти сразу же после публикации группа, работавшая в Дманиси, объявила о находке прекрасно сохранившегося черепа с челюстью. Череп принадлежал молодому человеку, имевшему легкое строение тела, короткое лицо и небольшую черепную коробку объемом 60 миллилитров, и отличался от всех известных до этого гоминидов. Однако исследователи по каким-то причинам решили, что все находки из Дманиси, включая и обладателя крупной челюсти, так или иначе относились к роду Homo erectus (или Homo ergaster) и были, таким образом, примитивными представителями рода Homo. Наибольшее сходство они имели с Homo habilis, поэтому в описании новых грузинских образцов было сказано, что они «обладают определенными чертами, сходными с Homo habilis и Homo rudolfensis и являются предвестниками появления Homo ergaster. Следующими находками, совершенными в 2002 и 2004 годах, стали череп и челюсть пожилого гоминида, которые были описаны просто как аналогичные более ранним материалам. Интересной чертой данного черепа был тот факт, что все его зубы, за исключением одного нижнего, были утрачены его владельцем еще при жизни. Судя по всему, этот гоминид сумел достаточно долго прожить беззубым (так что отверстия в челюсти от выпавших зубов успели зажить). Это означало, что члены группы поддерживали его в течение всего этого периода времени, который, вполне возможно, длился несколько лет. Вероятность становилась еще выше, если учесть, что во время жизни гоминидов из Дманиси местный климат под влиянием похолодания превращался из субтропического в умеренный, что делало животных основным источником их питания.
В 2006 году команда из Дманиси пересмотрела все свои находки и подтвердила, что, несмотря на некоторые расхождения в размерах, все они (за исключением крупной челюсти, по которой они не достигли консенсуса) принадлежали членам одной популяции, проживавшей в Дманиси около 1,8
Но к моменту публикации этих выводов уже взорвалась бомба, разрушающая их на корню: в 2005 году был найден череп, которому принадлежала массивная челюсть. Эта прекрасно сохранившаяся окаменелость была описана только восемь лет спустя, вероятно потому, что тогда (как и сейчас) ее было очень сложно интерпретировать. Проще говоря, она не была похожа вообще ни на какие останки гоминидов, известные науке на тот момент. Объем черепной коробки был небольшим (546 миллилитров), а сильно выдающееся вперед лицо наводило на мысли о грацильном австралопитеке. И все же это не был австралопитек, по крайней мере в том смысле, в котором этот термин применяют к африканским находкам. Я видел этот череп лишь мельком, но у меня создалось впечатление, что этот прекрасный образец не похож вообще ни на одного раннего гоминида из Африки. А раз находку нельзя было отнести к австралопитекам, она тем более не вписывалась в род Homo, хотя команда из Дманиси по каким-то причинам и заявляла, что обнаружила в нем «близкое морфологическое сходство с самыми ранними африканскими образцами Homo».
Все это приводит нас к вопросу: кого именно можно считать представителями рода Homo? Этот вопрос вовсе не так прост, как кажется на первый взгляд. Изначально наш род, каким мы его знаем, содержал лишь один вид — наш собственный — и лишь впоследствии начал разрастаться и расширять свои границы по мере нахождения все новых и новых окаменелостей. В итоге представления науки о том, из чего состоит род Homo (и чем он является), не имели под собой никаких последовательных попыток проанализировать морфологическое разнообразие палеонтологической летописи гоминидов. Единственную работу подобного рода провели в 1999 году Бернард Вуд и его бывший студент Марк Коллард. Основой для нее послужили исследования Вуда, начатые еще в 1992 году. Вуд и Коллард начали с того, что отказались от образа «человека — создателя орудий» как критерия для включения в род Homo. Затем они совершенно верно указали на то, что все роды по определению должны быть монофилетическими, то есть в группу должны включаться только виды, происходящие от конкретного общего предка. В конце концов, группы, объединенные родством, представляют собой единственные реальные группы, существующие в природе. Все прочие классификации являются произвольными. Для большинства систематиков происхождение — решающий критерий для включения вида в тот или иной род. Итак, все сводилось к общему предку.
Будучи палеоантропологами, Вуд и Коллард чувствовали себя неловко, применяя к гоминидам те же критерии, что и ко всем остальным таксонам. Основная трудность состояла в том, что по крайней мере теоретически строго монофилетический род мог объединять виды с разными адаптационными механизмами, а в палеоантропологии их было принято считать более важными, чем происхождение. По этой причине двое исследователей решили вообще отказаться от критерия происхождения и предложили определять род как группу, «чьи члены занимают одну адаптивную зону». Это было довольно странное определение, ведь, к примеру, и птицы, и летучие мыши, и насекомые умеют летать, но никому не приходит в голову включать их в один род по этому признаку. Как бы там ни было, Вуд и Коллард принялись анализировать различные варианты генеалогических деревьев гоминидов и быстро поняли, что разнообразные окаменелости, которые обычно относили к Homo habilis или Homo rudoljensis, несмотря на их сходства или различия, совершенно не вписывались в единую адаптивную группу с Homo sapiens, Homo ergaster и более поздними гоминидами из этого же рода. По сути, к роду Homo можно было отнести только тех гоминидов, чьи тела и челюсти соответствовали современным пропорциям. При этом даже в соответствии с этой формулой в роду Homo все равно оставалась высокая степень морфологического разнообразия, так как, несмотря на схожесть посткраниального скелета, черепа Homo sapiens и Homo ergaster существенно различались. В других родах млекопитающих настолько выраженных отличий обычно не наблюдается. Тем не менее группировка, предложенная Вудом и Коллардом, была достаточно удобной и компактной, а также обеспечивала монофилетичность, ведь, насколько нам известно, современные пропорции тела (в отличие от бипедальности) возникали в истории гоминидов только один раз.
Классификация Вуда и Колларда помещала Homo rudoljensis, Homo habilis и других ранних Homo в своего рода таксономический лимб (хотя в традиционном стиле палеоантропологов предпринимались попытки расширить род Australopithecus, включив все эти окаменелости в него). С другой стороны, род Homo получил более четкие границы, а значит, и достаточно практичные критерии оценки новых кандидатов на вступление в него, таких как окаменелости из Дманиси. Как отмечали сами авторы классификации, грузинские гоминиды эту проверку не прошли. Объем их мозга был невелик, и вне зависимости от того, принадлежали ли они к одном виду, общие пропорции черепов указывали скорее на родство с австралопитеками. Более того, фрагментарный скелет (к которому мог относиться новый череп) и посткраниальные останки трех других особей указывали на то, что, в отличие от мальчика из Нариокотоме и других гоминидов с Турканы, представленных лишь разрозненными костями, жители Дманиси имели крайне небольшой рост. С одной стороны, они обладали практически современными пропорциями, а с другой — у них имелись «примитивные черты». Очевидно, что окончательные выводы относительно посткраниальных скелетов из Дманиси и их места в эволюции современного строения человека еще не сделаны.