Скелеты в шкафу
Шрифт:
— Не думал, что ты решишь когда-нибудь озаботиться политическим благополучием. — Талли криво улыбнулся. Но все равно и он, и Лареллин поняли, что Альга специально давила на рациональное. Риту было откровенно плевать на малознакомую эльфийку, но вот свою страну он любил.
Юльтиниэль возмущаться таким решением не стала. Они воспринимали ее однозначно: как слабую, но опасно-высокородную девушку, которую требовалось защищать, и полуэльфийке еще предстояло доказать охотникам, что она тоже чего-нибудь да стоит. Пусть, если хотят, отведут ее в дом, а Юля лучше тихо выберется оттуда и поможет охотникам тайком. И себя не выдаст,
— Хорошо, меня проводят или мне самой идти? — уточнила она, спускаясь за Ритом и стараясь сделать так, чтобы в ее голосе никто не услышал обиды, которая, вопреки мыслям и твердому настрою, переполняла Юльтиниэль.
— Лучше проводим, — подумав, ответил Талли, — все равно так голова болит, что настроиться на неживую силу уже не могу. Лучше еще несколько настоев смешаю, пока немного времени есть, и точно удостоверюсь, что ты будешь сидеть в доме за плотно закрытой дверью, — это все же лучше, чем дальше таскать тебя с нами.
— Да, тогда, пока будем идти, я попытаюсь составить план деревни — где мы были и куда лучше встать, чтобы точно эту гадость не пропустить, — неожиданно согласился Рит, хотя Юльтиниэль была уверена, что он до хрипоты будет спорить, мол, эльфийка и сама в состоянии добраться до дома — авось ножки не подломятся.
— Но флаконы под рукой держи, — подсказал ей Талли, когда они уже сворачивали к дому, в котором остановились.
Эльф шел к ней близко-близко, и почему-то Юльтиниэль подумала, что, если бы он захотел, мог бы взять ее за руку. Удивившись таким мыслям, она весело фыркнула и улыбнулась.
— И чем они мне помогут? Не проще ли будет сразу бежать?
— Ты зря недооцениваешь возможности алхимии. Плакунью, конечно, такое средство не убьет, но нанесет максимальные повреждения и задержит на достаточное для побега время.
Юльтиниэль не стала отпираться, что, быть может, действительно зря она считает сию науку развлечением для малышни.
— Никогда не интересовалась этим предметом, по-моему, боевая магия куда интереснее, — ляпнула она, подумав, что вот сейчас эльф обязательно спросит: с какой стати лучезарная княжна увлекается боевой магией. И что ей отвечать?
Однако Талли не спросил. Кажется, задумавшись о чем-то, он даже не заметил ее фразу.
— А у меня отец очень любит алхимию… — неожиданно сказал он, — точнее, не так, у него вообще магических способностей нет. Но до тех пор, пока он не встретил маму, это его и не трогало, хотя эльф, лишенный магии, как понимаешь, — нонсенс. А она, обладая большими возможностями, так его замучила насмешками и напоминаниями о неполноценности, что отцу пришлось заняться алхимией, чтобы хоть как-то восполнить пробел. В чем он, собственно, и достиг определенных высот, а потом обучил и меня, привив любовь ко всяческим экспериментам.
Такая откровенность порядком выбила Юльтиниэль из колеи. То ли эльф привык открываться кому попало, то ли считал, что лучезарная княжна обязана его понять, то ли думал, что дело с плакуньей совсем плохо, и спешил поделиться хоть чем-нибудь. В любом случае такое поведение показалось ей необычным, и Юля решила запомнить это на будущее.
— Мм… непростая у тебя мама… — только и смогла сказать она.
— Спасибо. — Талли неожиданно улыбнулся. — Думаю, ей бы такой комплимент понравился. Хотя мы давно рассорились, по-разному видя мое будущее. Так что я теперь живу своим умом.
Неожиданно
— Ты ее чувствуешь? — шепотом спросила воровка.
— Кажется, да, — неуверенно откликнулся Талли, продолжая стоять на месте. — Голова болит, сосредоточиться не могу.
— У нас меньше пятнадцати минут, это теневая сторона! Какой дом? — Рит уже оглядывал тихую маленькую улочку… меньше десяти домов.
Да, плакунья оказалась весьма разумным монстром, затаившись на той стороне деревни, которая должна была первой погрузиться в тень. Там, за домами, еще видны были проблески солнечных лучей, а здесь сумерки уже подкрадывались, наступая на пятки. Юльтиниэль вздрогнула… теневая сторона. Именно! И, не боясь раскрыться перед эльфом, который и без того был занят, девушка потянулась магией к своим спутникам. Она оказалась права — легкая дымка чужого воздействия уже рассеивалась, сделав свое Дело: охотников заставили забыть очевидное — боящаяся солнца нежить всегда выберет теневую сторону, и теперь Допущенная ошибка могла стоить им жизни.
Неужели это Хель? Но зачем ей было влиять на сознание Оррена и его друзей? Отыскать ответ Юльтиниэль не успела.
— Там! — Эльф, резко выдохнул и, не открывая глаз, ткнул пальцем в один из домов.
То, что после воспроизвел Рит, никаким образом не поддавалось переводу на нормальный литературный язык, даже междометия в короткой, но образной речи звучали нецензурно. Впрочем, это было неудивительно — Таллиэль показывал именно на тот дом, в котором они остановились.
— Никогда не мог понять — то ли нас притягивает к неприятностям, то ли неприятности к нам, — ухмыльнулся Рит и первым устремился к дому. За ним поспешил Талли, на бегу плетя какое-то сложное, непонятное Юле заклинание. Она уже собиралась кинуться за ними, как ее властно остановила Альга:
— Кажется, до этого мы говорили о твоей безопасности. Постой, пожалуйста, здесь, пока мы разберемся.
Юльтиниэль послушно замерла на месте, наблюдая, как Рит открывает дверь и осторожно заглядывает в коридор. Талли встал сразу за другом, удерживая в ладонях небольшой яркий шар заклинания. Альга остановилась у низкой калитки, вытащив флаконы с алхимическими составами, — видимо, им она доверяла больше, чем своим кинжалам. Вот Рит позвал хозяйку дома. Юля до предела напрягла слух, пытаясь различить ответ. Но его не последовало. Улицей завладела невероятная тишина.
Казалось, что можно было различить тяжелое дыхание охотников, стук сердца женщины, тревожно наблюдавшей за ними из соседнего дома в небольшую щель ставен, тихое хныканье ребенка в конце улицы.
Рит кивнул своим мыслям и осторожно зашел в дом.
Предостерегающий крик Альги опоздал — плотная тень облака на миг перекрыла заходящее солнце, и в следующую секунду мужчина, словно тряпичная кукла, вылетел обратно на улицу и, не успев сгруппироваться, рухнул на пыльную дорогу. Рука, сжимающая фамильный меч, разжалась. Того мгновения, на которое Талли замешкался, пытаясь понять, жив ли друг, хватило, чтобы выпрыгнувший из темноты коридора ребенок опрокинул эльфа на спину и удлинившимися когтями нацелился в сердце мужчины. Заклинание, потеряв опору, лопнуло, как мыльный пузырь, на секунду ослепив плакунью, — удар пришелся в плечо, и Таллиэль закричал от боли.