Скиф
Шрифт:
«Бедность этого народа, — отвечал Гобрия, — была мне известна достаточно еще раньше по слухам; теперь на месте я убеждаюсь в этом вполне, видя, как они издеваются над нами. Полагаю, что нам следует поступить так: когда наступит ночь, зажечь по обыкновению огни и обмануть тех из наших воинов, которые заболели или ранены и малоспособны к перенесению лишений; затем надо привязать всех ослов и уходить назад, пока скифы не пришли еще на Истр с целью разрушить мост — наш единственный путь отступления».
Когда наступила ночь, Дарий стал приводить совет Гобрии в исполнение. Он оставил на месте в лагере слабых солдат, гибель
По уходе войска ослы ревели громче обыкновенного, и скифы, слыша их, были вполне уверены, что враги остаются на своих местах.
На следующий день покинутые персы увидали, что они отданы на жертву Дарием, простирали руки к скифам и обращались к ним с мольбами о пощаде. Услышав это, скифы поспешно собрались вместе, соединили все отряды и пустились в погоню за персами прямо к Истру.
Персидское войско состояло большей частью из пехоты и не знало дорог, которые к тому же не были наезжены, скифы же скакали на конях и знали кратчайшие пути, поэтому они обогнали персов и достигли моста гораздо раньше их.
Узнав, что персы еще не пришли, скифы обратились к ионянам, покоренным Дарием и служившим на его кораблях, с такой речью:
«Снимите мост, возвращайтесь поскорей на родину, наслаждайтесь свободой и благодарите за нее богов и скифов. Вашего прежнего владыку мы сокрушим так, что ни на кого больше он не пойдет войною».
В ответ на это ионяне устроили совет. По мнению Мильтиада, военного вождя страны Херсонеса, что на Геллеспонте, следовало принять совет скифов и возвратить свободу Ионии; но милетянин Гистией был противоположного мнения, указывая на то, что в настоящее время благодаря Дарию каждый из них сделался у себя владыкой государства. Напротив, если могущество Дария будет сокрушено, ни он сам и никто другой из тиранов не будет более царствовать ни в Милете, ни в другом государстве, так как каждая страна предпочитает народное управление единовластию тирана.
Когда мнение Гистиея было высказано, все тираны, принимавшие было прежде совет Мильтиада, присоединились к мнению противоположному. Тогда Гистией от имени всех сказал скифам:
«Вы, скифы, подаете нам добрый совет и явились вовремя, и если от вас мы получаем полезные указания, то и с нашей стороны вы найдете готовность служить вам. Как видите, мы снимаем мост и прилагаем все старания к тому, чтобы стать свободными. Пока мы разрушаем мост, вам следует разыскать персов и, нашедши, отомстить им, как они того заслуживают, и за нас, и за себя».
Скифы поверили и отправились разыскивать затерявшихся в степи персов; но те уже успели ускользнуть. Ночью они подошли к мосту и благодаря помощи ионян им удалось бежать и спастись [8] .
Но слава их была потеряна в наших степях. Неисчислимая добыча досталась нам, и доблесть наших предков, победивших Дария, всегда будет служить примером для скифов.
III
Первые дни после выздоровления Орик чувствовал себя еще слабым. Он быстро уставал от ходьбы, задыхался, а боль в груди мешала ездить верхом.
8
По
Он отправлялся в степь, ложился на траву и, вдыхая сильный запах весенних цветов, дремал на солнце. Потом, возвращаясь к шатру, он чувствовал сильное желание есть и с жадностью поглощал красное, слабо прожаренное мясо, запивая его кислым, острым напитком из молока, от которого, как от вина, в голове начинало приятно шуметь и кружиться.
Но силы восстанавливались быстро. Скоро Орик, вместе с товарищами, стал отправляться пасти стада, скакал на лошади и ходил стрелять из лука тяжелых дроф, чтобы потом жарить их на костре, наскоро выпотрошив и не ощипывая перьев.
Как и все юноши племени, он был возбужден слухами о предстоящей войне. А что она близка — не подлежало сомнению.
Приготовления к ней принимали все более оживленный характер. От соседних племен часто приезжали гонцы, извещавшие о желании принять участие в нападении на греков. Юноши, впервые собиравшиеся в поход, готовили свое вооружение, состязались в стрельбе из лука и в упражнениях с мечом; устраивались примерные сражения и скачки на еще не объезженных полудиких конях, маленьких, косматых, соединявших с дикостью нрава неутомимость и быстроту бега.
Орик целые дни проводил в военных упражнениях, в бросании аркана, в борьбе, или объезжал лошадей вместе с Ситалкой, рядом с которым он собирался сражаться. Сделавшись неразлучными друзьями, они решили заключить между собой кровный братский союз и, по обычаю предков, пригласили на это торжество своих друзей и нескольких старых прославленных воинов, чтобы они выступили в почетной роли свидетелей.
После молитв, обращенных к богу войны, оба юноши, опоясанные мечами, с колчанами и луками за спиной, вышли в середину круга, образованного свидетелями. Им поднесли большую чашу, наполовину наполненную вином, и острый нож; по очереди они сделали себе глубокие надрезы на руках и, соединив руки над чашей, смешали кровь с вином. Потом, наконечниками вниз, опустили туда две стрелы, небольшой меч, дротик и кинжал; выпив этот договорный напиток, сделались братьями более близкими, чем если бы родились от одной матери. Заключив тесный союз, должны они были стать неразлучными и жизнь брата предпочитать своей собственной как на войне, так и в дни мира. Затем обменялись подарками. Орик получил лук, большой и тугой, как тот, который оставил некогда для испытания своих потомков зашедший в скифскую землю Геракл, а Ситалка взял меч обоюдоострый, широкий и длинный.
Чтобы закончить торжество, устроили конные состязания. Юноши, сверстники Орика и Ситалки, верхом на лошадях выстроились в линию и начали езду по кругу, на ходу спрыгивали и снова ловили коней, на всем скаку становились или ложились на спину, или ехали, свесив обе ноги на одну сторону. Толпа зрителей громко поощряла их.
Стоя на спине своего скакуна, Орик пронесся мимо собравшихся и мельком увидал довольное лицо Гнура; сзади, там, где собрались женщины, он заметил Опою; она смеялась, смотря на него, и кричала что-то. Он подпрыгнул, перевернулся, упал на спину лошади и, обхватив ее шею, дико закричал над самым ухом, заставляя бежать скорей. Никогда раньше не чувствовал он себя таким ловким, сильным и самоуверенным.