Скифские саги

Колосов Дмитрий

— Посмотрим! — угрожающе пробормотал мидянин.

— Полагаю, у тебя не будет возможности убедиться в правоте моих слов. Зато тебя ожидает большая честь. Судьба уготовила тебе счастье стать одним из моих воинов.

— Ни за что! — напыщенно воскликнул мидянин и дернулся, попытавшись гордо вскинуть голову. Сковывавшие его цепи звякнули и еще сильнее впились в тело. Сотник мужественно перенес боль. — Ни за что не стану служить тебе! Я — верный слуга царя, и никакими пытками тебе не удастся заставить меня изменить своему господину!

— Я не прибегаю к пыткам, глупец! — В голосе жреца проскользнуло легкое раздражение. — Боль сокращает жизнь, для меня

же нет ничего ценнее жизни, которая будет принадлежать мне. Я не буду пытать тебя. Я просто заберу твою жизнь, превратив тебя в одного из чёрных витязей.

Сотник верил в чудеса, но то, о чем говорил жрец, было за гранью его понимания.

— Но если ты отнимешь у меня жизнь, как я смогу служить тебе? Ведь мое тело умрет!

Жрец покачал головой:

— Вовсе нет. Я заберу лишь то, что именуют душой, — непрожитые тобой годы, а взамен наделю твое тело силой. Ты станешь неуязвим и столь могуч, что сможешь ломать пальцами стальные клинки.

— Нет! — закричал сотник, с ужасом вспоминая тех страшных громадных существ, что приковали его к кресту.

— Да, — сказал жрец. — Ты станешь могучим и неуязвимым. Ты будешь служить во славу великого Сабанта.

Брызжа слюной, мидянин завизжал:

— Ахурамазда покарает тебя!

— Мне ли, служившему Ариману, бояться гнева Ахурамазды! — захохотал жрец.

— Нет!!!

Жрец прервал истошный крик мидянина коротким, отрывистым, словно приговор:

— Да.

Вялая прежде рука стремительно метнулась вперед. Острый конец посоха уткнулся в грудь пленника. Сверкнула короткая вспышка. Мидянин, дернувшись, обмяк и безвольно повис на цепях. Из крохотной ранки чуть ниже шеи потекла кровь. Медленная вначале, красная струйка постепенно убыстряла бег, пока не превратилась в яркий ручеек, скользящий по обнаженной груди, животу и сбегающий на землю, а затем по желобу в каменную чашу. Жрец внимательно следил за тем, как теплые язычки жидкости покрывают дно сосуда. Его ноздри жадно вдыхали пряный запах крови, а блеклые льдинки в глазах подтаяли, наполнившись гранатовым соком. Дождавшись, когда ручеек иссякнет, жрец шагнул вперед и ступил в лениво чавкнувшую лужу. Через миг его дыхание участилось, а по лицу разлилось выражение блаженства, равного которому нет на свете. Так оно и было. Ведь нет ничего слаще жизни. А в этот миг жрец поглощал жизнь. Целых тридцать лет жизни, наполненных опасностями и наслаждениями.

Так продолжалось довольно долго. Наконец жрец вернул на лицо прежнюю бесстрастную маску. Он отступил назад и вновь воздел свой посох, на этот раз обратив его к мертвецу набалдашником, представляющим собой пирамиду из уложенных в три яруса двенадцати золотых шариков. Послышалось негромкое гудение. Из верхнего шарика полилось малиновое полупрозрачное сияние, прерывистой волной устремившееся к груди мертвеца, точно к тому месту, где чернела дырочка, отворившая путь смерти. Потоки волшебной энергии вливались в оболочку, еще несколько мгновений назад бывшую человеческим телом. Под влиянием этой энергии холодеющая плоть пришла в движение. Мышцы набухли и покрылись отчетливо различимым рельефом. Кости увеличились в объеме, отчего бывший сотник вырос на целую голову и примерно настолько же раздался в плечах. Скрюченные пальцы превратились в стальные пружины, кожа обрела прочность брони, в которой имелось лишь одно уязвимое место. Там, куда первый раз ударил исторгнутый посохом луч, броня была хрупка, подобно хрустальной пластинке. И наконец, созданное колдовскими чарами существо открыло глаза, устремив взгляд на своего творца.

В этом взгляде не оказалось ничего человеческого. Он был наполнен пустотой и безразличием. Ничто не могло обрадовать или опечалить его. Это был взгляд существа, ничего не ждущего от жизни, ибо жизнью существо не обладало.

— Порви оковы! — велел жрец.

То, что недавно было человеком, послушно напрягло налитые энергией мышцы, и стальные браслеты со звоном распались. После этого существо сделало шаг навстречу своему хозяину. Безжизненное лицо не выражало ничего, кроме готовности повиноваться.

Жрец удовлетворенно улыбнулся.

— Еще один! — шевельнулись бескровные губы. — Наступит день, и вы поможете мне, Сабанту, последнему из магов Двенадцати, отворить хранилища Аримана и завладеть его безграничной силой. Это будет великий день, день моей власти над миром. Это будет день… — оборвав фразу, жрец воровато огляделся и едва слышным шепотом докончил: — день Алой звезды!

Глава 1

НОЧЬ В ГОРАХ

В горах смеркается рано. Блекнущие лучи еще скользят по лысым, изъеденным трещинами вершинам, а на кряжистые склоны уже опускается тень. Вначале робкая, серая, она постепенно набирает силу, вливая в себя черноту подступающей ночи. И горе тому, кого сумрачная тень застигнет в пути. Странник, не успевший засветло найти место для ночлега, почти наверняка обречен погибнуть. Горы сожрут его, особенно если речь идет о скалистых отрогах Дрангианы.

Вряд ли в мире есть место более суровое и неприветливое. Острые пики вздымаются к небу, подобно отточенным мечам, и столь же резко падают вниз, расползаясь у самого основания коварными осыпями и пропастями, некоторые из которых, как уверяют старики, соединяют солнечный мир с мрачным царством Аримана. Смерть грозит всякому, кто волею судьбы попадет в эти горы. Здесь царят ветер и холод, рука об руку убивающие все живое. Плотные тучи, навечно повисшие на пиках, заслоняют собой солнце, препятствуя его животворным лучам оплодотворить скудную землю. Потому-то в этих краях почти нет растительности. Лишь ядовитые лишайники да редкие колючие стебли неприхотливых трав, на которые позарится разве что верблюд. Но верблюды не появляются в этих краях.

Двое странников, державшие путь на запад, в земли парфян, хорошо знали о коварном характере гор. Им не раз случалось бывать здесь раньше, неся на плечах тяжелые тюки с товаром. И потому они еще засветло стали готовиться к ночлегу. Путешественники расположились в неглубокой укромной расселине, по дну которой струился пробивший каменную толщу ручеек. Массивные бока сходящихся склонов надежно защищали от свирепого ветра, небольшой карниз, нависающий над головой, должен был уберечь от дождя или случайного камнепада. Журчащая по желобу вода дала жизнь целой цепочке низеньких кряжистых кустов, некоторые из них, погибшие лютой зимой, представляли отличное топливо для костра.

Для двоих путешественников ночевка в горах являлась привычным делом. Очень скоро в наспех сооруженном очаге заплясали веселые оранжевые огоньки. Самая длинная зеленая ветвь пошла на перекладину, на которой был подвешен котелок с варевом. В воздухе распространился аппетитный аромат мяса, который подействовал на путников схожим образом. Оба они ничего не ели с самого утра, в сморщенных желудках урчало от голода. Поэтому стоило их горбатым носам учуять запах варева, как их обладатели позабыли обо всем на свете. Сложив поклажу у стены, странники уселись подле костра, с нетерпением дожидаясь, когда суп будет готов.