Скифы пируют на закате
Шрифт:
"Желаю успеха, коллега.
Конец связи. W.".
Решетка мигнула; многоцветные сполохи пробежали по экрану, словно смывая блеклую голубизну; затем на фоне тающей бирюзовой дымки обнажилось причудливое переплетение серебристых проволочек. Зрачки лазеров померкли, мелодично прозвонил пульт с принтером и клавиатурой, и куратор запечатал его, сунув в прорезь пластинку Стража. Не слишком удачное название, промелькнуло в голове; этот квадратик металла охранял не столько его, сколько шкафы, замки и двери, за коими хранилось имущество звена С. Но охранял надежно – любая попытка проникнуть в арсенал, в камеру связи или в бронированный сейф на третьем этаже вызывала немедленную реакцию.
Куратор сошел с белого круга и
В щели Опознавателя промелькнул фиолетовый блик, и кабинка тронулась с места.
Вернувшись к себе, он с минуту разглядывал телефон, соображая, не позвонить ли Догалу, затем покачал головой. Нет, рано! Всякому овощу полагается дозреть… К тому же он собирался нанести визит компаньону не в одиночестве, а с кем-нибудь из новых агентов, желательно со Скифом, пребывавшим сейчас в мирах иных. Во-первых, парню пора приобщаться к серьезным делам, а во-вторых… Во-вторых, дайнджер в качестве спутника был предпочтительней даже таких испытанных бойцов, как Сентябрь, Сингапур и Самурай.
Он приоткрыл дверь, велел секретарше ни с кем не соединять и вернулся к столу. Расстегнул рубаху, вытащил пластинку Стража и, сопя, склонился над сейфом. Нижняя дверца чуть слышно щелкнула, откинулась в сторону. Куратор запустил руку вглубь, нашарил стопку плотно набитых пакетов, вытащил их, вытряхнул содержимое на стол.
Снимки… Цветные фотографии… Они рассыпались многокрасочным плотным веером – десятки, сотни изображений чужих миров, загадочных фэнтриэлов, в которых странствовали его агенты. На одних – развалины древних поселений, выветренные бурые скалы, морская гладь, бесплодные пустыни, безлюдье, тишина… На других – человеческие лица и фигуры, удивительные одежды/непривычные здания, бурлящие жизнью города, птицы, звери… Животные зачастую выглядели странными, но люди, если не считать крылатых шшадов и обитателей еще нескольких фэнтриэлов, почти ничем не отличались от землян, и было трудно свыкнуться с мыслью, что все они – чужие. Чуждые создания, рожденные под чужими солнцами, вскормленные плодами чужой земли…
Однако ничего страшного в том не было. Ведь все эти существа обитали в фэнтриэлах, а значит – скорее всего! – являлись продуктом воображения, но никак не объективной реальности. Сейчас куратору не хотелось размышлять о том, можно ли запечатлеть фантазии на фотопленку и можно ли доставить из Мира Снов нечто вещественное; эти вопросы, мучившие его не первый месяц, он отмел в сторону, как сухие прошлогодние листья. Сейчас он раздумывал над другим – над тем, что чужаки, неземляне из полусотни обитаемых миров, не внушают ему ни страха, ни отвращения, ни тревоги. Быть может, потому, что он воспринимал их как сонные миражи, фантомы, не существующие в действительности?..
Нет! Не только из-за этого!
Те чужие ничем не грозили Земле. Они не пытались тайно или явно проникнуть в земной мир, они не маячили неясными тревожными тенями в сером тумане, они не заметали своих следов в опавшей листве и, уж во всяком случае, не пытались подсылать эндовиатов-зомби к неугодным журналистам. А потому, реальные или порожденные воображением, они не представляли опасности – в отличие от тех, других, которых разыскивала Система. От двеллеров, обитателей тумана! Эти иномиряне, бродившие сейчас где-то на Земле, были не просто чужаками – они являлись незваными пришельцами, появившимися на планете с некоей загадочной и непонятной целью. И цель эту, коль они не желали себя обнаружить, полагалось рассматривать как злонамеренную.
Существовал лишь один способ распознать их и защититься от них: не сила оружия, но сила разума, чистого разума, а не его воплощений в научных теориях, формулах,
Скажем, телепат, настоящий телепат, способный проникнуть в намерения чужих, или одаренный небывалой мощью телекинетик, который мог бы вышвырнуть их вон…
Вздохнув, куратор полюбовался на превосходный снимок шшада с распростертыми трехметровыми крыльями, потом собрал фотографии и принялся рассовывать их по пакетам. Увы, ни могущественных телепатов, ни грозных телекинетиков у него не было; был Доктор, был дайнджер Скиф, был непросыхающий «механик» дядя Коля и еще с полсотни людей, в той или иной мере одаренных странными свойствами и загадочными талантами. Что ж, совсем немало, подумал он, набивая трубку. Даже «слухачи»-трепачи полезны в своем роде… Когда нет твердого знания и надежной информации, пригодятся и смутные пророчества… Лучше уж так, чем брести совсем вслепую!
Он повернулся к компьютеру, протолкнул Стража в приемную щель, вызвал запись сеанса с.Винтером и долго просматривал ее, попыхивая трубкой и хмуря густые брови. Итак, кое-какие активные действия санкционированы командором… Хорошо, отлично! Теперь двинем вперед Синельникова… Подставим этого любопытствующего писаку и поглядим, кто клюнет на сей крючок… Посмотрим, где таятся демоны, Вышние Силы и звери алчущие…
По губам куратора скользнула усмешка, но тревожное чувство, призрак напророченной беды, не покидало его. «Проклятый Монах!» – подумал он, и улыбка его перешла в раздраженную гримасу.
Глава 12
Вне Земли, мир Амм Хаммат, дни второй и третий
Сознание возвращалось медленно, с трудом; он словно бы всплывал из темного глубокого омута, пронизывая толщу мрачных вод, поднимаясь вверх, к свету и солнцу. Вместе с ним всплывали воспоминания: перед глазами маячили то перспективы улиц с серыми коробками домов, то чья-то густобровая полногубая физиономия, то комната с диваном у распахнутого окна, то озабоченное женское лицо – немолодое, с морщинками у поблекших губ. Мать, подумал он и приподнял веки.
Над ним распахнулось звездное небо. Рядом трещал костер, от огня тянуло приятным теплом и запахом жареного, рыжие пламенные язычки плясали в груде смолистых сучьев, разгоняя темноту. Он чувствовал, что лежит на чем-то мягком, и, шевельнув пальцами, определил: трава. Травяная подстилка, в которой он прятался, как беспомощный птенец в гнезде.
– Вах, дорогой! – прозвучал над ним сочный баритон. – Проснулся! Наконец-то! Я уже думал, придется тебя водой отливать… – Сильная рука поддержала его; он сел на травяном ложе, не спуская глаз с костра. – Ну, раз проснулся, будем кушать, – весело сообщил тот же голос.