Скифы пируют на закате

Ахманов Михаил Сергеевич

Поджав губы, Ксения насмешливо поклонилась.

– Благодарю, мой любезный кавалер, дионна Ксарин все же лучше сударыни. Хотя бы попахивает местной экзотикой… Ваш шеф обещал, что за свои деньги я получу массу удовольствий и прекрасное новое имя. Ну, удовольствий пока немного, так хоть имя… – Она сморщила носик, потом оглядела мужчин за ближайшими столиками, словно нежась в их ответных вожделеющих взорах, и повторила: – Дионна Ксарин уко Паратама… Неплохо звучит, в самом деле! Это имя выбрал мне ваш шеф? А сам он здесь бывал? Интересно, как его звали в Шардисе? И чем он тут занимался? Тоже играл в Девять Сфер?

– Имя, вполне достойное вас, дионна, –

вежливо пробормотал Скиф, пропуская мимо ушей все вопросы насчет шефа. Пока что он не решил, как на них отвечать, а четких инструкций на сей счет не было.

После суматошного дня и беготни по магазинам он с превеликой радостью полюбовался бы шардисскими лунами и световыми дорожками в темном море, послушал бы негромкую музыку, струившуюся откуда-то из глубин канилли, понаблюдал бы за парами, плавно кружившими меж столиков. Увы, роскошь покоя была ему недоступна! Он находился на службе, и если уж не хотел танцевать, то должен был поддерживать светскую беседу и деликатно уклоняться от всяческих скользких вопросов – запоминая их, как гласили полученные инструкции.

– Ваш шеф такая загадочная личность… – прищурив глаза в кокетливом испуге, поведала Ксения. – Он… он…

– Он, я вижу, произвел на вас неизгладимое впечатление, – буркнул Скиф, пытаясь не встречаться взглядом с алмазной подвеской.

– Не стану скрывать, мой драгоценный сейф. – Женщина облизнула розовым язычком пухлую нижнюю губку. – Зрелые мужчины, видите ли, моя слабость… Но юноши вроде вас мне тоже нравятся. Своей непосредственностью и неутомимостью.

Ее глаза откровенно смеялись, и Скиф, поминая про себя шайкальи ребра и потроха, постарался принять вид независимый и суровый. «Кажется, эта штучка мне не по зубам, – с тоской подумал он. – Секс-кекс плюс брильянтовые подвески, как выразился Пал Нилыч! Такая не расколется… Сама расколет кого угодно! Выходит, надо или ложиться с ней, или помалкивать в тряпочку. Еще брякнешь лишнее…»

– Так вот, о вашем шефе… и о вас… – Изумрудные глаза прелестной Ксении вдруг округлились, будто она собиралась поведать собеседнику нечто загадочное, сугубо интимное. – Да, о вас, мой дорогой! Быть может, вы и в самом деле лишь ходячий сейф? Впервые встречаю человека, который не любит посплетничать о своем начальстве.

Грубовато работает, подумал Скиф, грубовато, зато с напором. Тут он припомнил, что зеленоглазая его клиентка не в первый раз странствует в Мире Снов и не его первого пытается подцепить на крючок, и усмехнулся.

– Впервые, прелестная дионна? Выходит, мои коллеги были поразговорчивей?

– Ну-у, я бы не сказала… – Губки женщины сложились алым колечком. – Хотя в других отношениях… – Ее насмешливый взгляд скользнул по мощным плечам Скифа, по его крепкой шее и мускулистым обнаженным рукам. – В других отношениях они, должна признаться, проявили инициативу и похвальное усердие. Во всяком случае, их не пришлось загонять в постель силой.

– Что поделаешь, такой уж я выродок, – с кривой усмешкой признался Скиф.

В глубине канилли, над многочисленными входными арками, ведущими на террасу, вдруг вспыхнули лиловым пламенем девять изящных иероглифов, девять первых букв шардисского алфавита, символы начинавшейся завтра Большой Игры. Ксения, склонив к плечу головку в короне черных волос, с любопытством разглядывала их; Скиф, облегченно вздыхая, оторвал взор от дразнящей подвески и тоже уставился на строчку письмен, стараясь успокоиться и медленно повторяя про себя: олорто… унузу… уузуу… асара… елегемен… эйсэш… ийниил… юнью… яйя…

То были названия гласных

букв, перечисляемых в шардисском алфавите первыми, древние знаки общепланетного языка, ибо Шардис не в пример Земле давно уже не был поделен на множество держав и народов, не разумеющих наречия друг друга. Конечно, непохожесть существовала и здесь, проявляясь в личных именах, в цвете глаз или волос, в традициях и обычаях, но все это было сглажено, смягчено многовековой интеграцией, объединявшей бесчисленные архипелаги и острова в единое целое. Пожалуй, лишь обитатели крайнего юга и севера, земель, носивших поэтические названия Край За Облаками, Южный Серп и Снежные Пустоши, говорили чуть-чуть иначе, чем прочие шардиссцы: сильней растягивая долгое «уу» либо смягчая и проглатывая окончания слов. Но письменные знаки всюду были одинаковыми, и девять из них символизировали сам Шардис, теплый Фрир, местное светило, Первую и Вторую Луны, Звезды, Небеса, Твердь Земную, Воды и Воздух. Этим святыням соответствовали девять игровых хрустальных шаров, которые закрутятся завтра в гигантском подземном хранилище Куу-Каппы, девять сфер в гироскопической подвеске, украшенных иероглифами древних букв. Они будут вращаться в темноте, и лишь девять световых лучей, пронизывающих мрак, оставят яркие пятна на их невидимых глазу поверхностях. Когда сферы замрут, во всех бесчисленных залах и переходах Куу-Каппы, в жилых пузырях, на террасах канилли и в коридорах, у терминалов Большой Игры зажгутся такие же огненные знаки, какие пылали сейчас над арками ресторана. Кому-то они даруют выигрыш, славу и честь, кому-то откажут в благоволении Твалы – до следующего месяца или навсегда…

Мудрый способ испытывать везение и судьбу, подумал Скиф, мудрый и безобидный. Рука Божества Удачи верней находила достойных, чем все политические интриги и дрязги землян, все сражения и нескончаемые дебаты тех, кто рвался послужить отчизне, народу и обществу.

За спиной послышались шаги, потом негромкое вежливое покашливание. Скиф обернулся. От его недавней расслабленности не осталось и следа, пальцы ощупывали сквозь рубашку ребристую лазерную рукоять. Впрочем, он тут же выпустил ее – к чему оружие в мирном Шардисе? Так, для самоуспокоения…

Перед ним стоял мужчина лет сорока, довольно высокий по местным меркам, с волевыми чертами красивого оливково-смуглого лица. Ноздри незнакомца были украшены крохотными голубоватыми жемчужинами, под правым ухом раскачивался золотистый квадратик, миниатюрный серад-уул, обрамленный по краям блестками зеленых камней. Глаза у мужчины тоже были зеленоватыми – не такими яркими и блестящими, как у спутницы Скифа, но с явственным изумрудным отливом. Одет он был весьма пристойно, но без кричащей роскоши – в серую, тончайшего шелка рубаху с кружевным воротом и пышными манжетами и синее трико, плотно облегавшее крепкие ноги. Богатый человек, решил Скиф, припоминая, что голубой жемчуг на Шардисе является редкостью.

Незнакомец учтиво поклонился.

– Да пошлет вам Твала удачу во всех начинаниях! Я Чакара уко Экоб, с Наветренного Архипелага, серадди Куу-Капны… Могу ли осведомиться о ваших уважаемых именах?

– И вам желаю милостей Твалы, – пробормотал Скиф ритуальное приветствие, пытаясь сообразить, что же понадобилось этому смуглому красавцу. – Ксарин уко Паратама с Пологих перевалов. – Он кивнул в сторону Ксении, не без интереса разглядывавшей Чакару. – Я Сингар нин Таб уко Илла, с…

– …с Приполярного края, если не ошибаюсь? – Смуглый вновь склонил голову. Пальцы его характерным жестом коснулись украшенных жемчугами ноздрей.