СКИФЫ Строители степных пирамид

Райс Тамара Тэлбот

Рис. 30. Повозка, которую можно разобрать, из скифского кургана № 5, Пазырык. V-IV вв. до н. э. Ширина 10 футов, высота 9 футов, колеса около 6 футов 6 дюймов в диаметре

Поэтому есть искушение связать эту необычную повозку - пока что уникальный в своем роде экземпляр - со страной, которая вдохнула идею или, что более вероятно, действительно явилась тем местом, где был произведен для нее войлочный полог, то есть с Китаем. Историческое оправдание для такого предположения можно найти в китайских летописях, в которых было отмечено, что тогдашние императоры Китая пытались обеспечить мир на своих западных границах путем выдачи замуж своих нежеланных невест за наиболее воинственных вождей соседних кочевых племен. Каждой неудачливой невесте императоры дарили в качестве прощального свадебного подарка повозку, для транспортировки которой

требовалось четыре лошади, и отправляли невесту в дикие края, чтобы та сделала все возможное для Китая и для своего неотесанного мужа.

Однако женщина, лежавшая рядом с вождем, имела мягкие волосы и вытянутый череп, характерный для индоевропейцев. Поэтому разумнее посчитать эту повозку подражанием и не думать о женщине как об утонченной изгнаннице из роскошного, изысканного китайского императорского двора, выжившей и, может быть, даже втайне нашедшей свои радости в суровых, необычных условиях кочевой жизни, или как еще об одной принцессе Сичунь. Приблизительно в ПО г. до н. э. это несчастное создание стало женой вождя Гун-Mo, правителя Ву-сунь в Центральной Азии. Он был старый и немощный, и они изредка встречались за кубком вина. Она оплакивала свое одиночество в строках этого маленького печального стихотворения:

Мой народ отдал меня замуж В далекий уголок земли: Отправил меня в чужую страну К правителю Ву-сунь. Шатер теперь мой дом, Из войлока его стены; Сырое мясо - моя пища, Кобылье молоко - питье. Все время с мыслями о своей стране, Мое сердце скорбит. Как бы я хотела стать желтым аистом И улететь к родному дому.

Глава 4. Имущество скифов

Инструменты

Предметы, обнаруженные в скифских могилах на юге России и в Пазырыке, составляют достаточно полный список вещей, которыми пользовались в повседневной жизни кочевники Евразии в период между началом VII в. и приблизительно II в. до н. э. Что касается инструментов, то мы знаем из раскопок в Пазырыке и на юге СССР, например из раскопок в местечке Смела в районе Киева, что скифы пользовались узкими деревянными лопатами, которые редко имели ширину более четырех дюймов и были насажены на округлые рукоятки различной длины: от 46 дюймов до 4 футов. В Пазырыке также были найдены деревянные кирки, более сотни деревянных кувалд и молотков. Последние были по большей части сделаны из платана и были тяжелыми и массивными. Их длина была около 16 дюймов, а ручки имели длину 10 дюймов. В обиходе были костяные мотыги, сделанные из рога или бивня; их насаживали на деревянные рукоятки. Лестницы представляли собой жерди с вырезанными в них выемками глубиной около 2 дюймов. Гвозди делались как из дерева, так и из литой меди, и широко использовались деревянные колышки. Кузнечные инструменты включали в себя широкое разнообразие форм для литья всего, чего угодно: от наконечников для стрел, частей конской сбруи и серпов до личных украшений, амулетов и домашней утвари. Были найдены огромные котлы размером до 3 футов в высоту и весом до 75 фунтов, не имевшие ни единого изъяна в литье. Плуги, вероятно, повторяли очертания китайских образцов, раскопанных далеко на западе Сибири, в Минусинске, которые датируются V в. до н. э. На них встречаются метки в виде рыбы или креста. На берегах Енисея также были найдены ножи для обработки меха и кожи. Похожие орудия были, вероятно, в ходу приблизительно в это же самое время в Пазырыке.

Топоры

Хотя Геродот и подчеркивал важную роль топоров в экипировке скифов и хотя изящно сделанные из драгоценных материалов топоры служили вождям символами их власти, их количество, реально обнаруженное в захоронениях, значительно меньше, чем можно было бы ожидать. Простейшие рабочие топоры имели только одну проушину, но экземпляры с двумя проушинами, похоже, в равной степени были распространены в Евразии. Возможно, наиболее типичными были топоры с бронзовой режущей головкой, противоположный конец которой заканчивался головой животного. Но у других были железные режущие головки, имеющие три выступа в виде зубцов значительных размеров на противоположной стороне. Один из самых лучших символических топоров дошел до нас из Келермеса. Обычно кочевники носили точильные камни подвешенными на поясе. Многие из них вставлены в золотую оправу, украшенную цветочными или геометрическими орнаментами.

Ножи, которыми они пользовались, имели различную длину и форму и были сделаны из разных материалов. Металлические ножи с прямыми рукоятками в деревянных ножнах не менее типичны и не менее многочисленны, чем лезвия в форме полумесяца, сделанные либо из бронзы, либо из железа на рукоятке из дерева или кости. Булавы встречаются сравнительно редко, и хотя было найдено несколько токарных приспособлений для обработки березы и платана, их число остается небольшим. С другой стороны, каменные напильники встречаются в большом количестве.-

Оружие

Когда

трехгранные наконечники для стрел делали из железа, их обычно отливали в формах. На Алтае древки, на которые они крепились, украшали сильно стилизованными изображениями змеи или перьев, выполненными черной или красной краской. На луки натягивали сухожилия и носили их в колчанах (горитах) вместе со стрелами (фото 7). У колчана была обычно деревянная основа, покрытая драгоценным металлом или кожей, украшенной тиснеными узорами величайшей тонкости и сложности - от зооморфических рисунков до геометрических орнаментов. Охотники использовали лассо, сделанное из сухожилий, в то время как воины обычно носили меч. Мечи часто повторяли по форме персидские клинки, а их рукоятки были украшены замысловатыми персидскими узорами, хотя иногда они заканчивались фигуркой или головой животного, выполненной в скифской манере. В зависимости от периода клинки были либо бронзовые, либо железные, но ножны были отделаны тонкими полосками золота с искусной чеканкой, зачастую инкрустированными слоновой костью, стразами или драгоценными камнями (фото 13). Ножны были снабжены крючком, для того чтобы прикреплять цепочку или ремешок, который держал их на поясе владельца. Кинжалы, или акинаки, имели эфесы в форме сердца и также несли на себе печать персидского влияния. Копьями пользовались иногда, но многие воины носили рубашки, сделанные из металлических чешуек и украшенные на груди орнаментом. На более ранних образцах чешуйки были из бронзы, позднее - из железа. В обоих случаях металлическая рубашка имела подкладку из красного войлока. Шлем делали по такому же принципу, что и рубашку, и он также имел войлочную подкладку, но по прошествии веков вожди, которые явно проявляли склонность ко всему греческому, стали отдавать предпочтение греческим шлемам и нагрудникам вместо своих чешуйчатых доспехов, а некоторые даже добавляли к своей экипировке и греческие ножные латы.

Когда скифы ехали сражаться, они обычно носили круглые щиты. Они редко превышали 15 дюймов в диаметре и были достаточно малы, чтобы не мешать всаднику. В центре они имели украшение прекрасной работы, обычно в виде животного, которое было сделано из золота и иногда отделано инкрустацией и драгоценными камнями (фото 9, 23-25). Найденные в Пазырыке щиты были совершенно другими, и все же они близко напоминали те, которые были в руках скифских воинов, изображенных на великолепном золотом гребне, найденном вСолохском захоронении в центре России. Так, вместо круглого диска воины в Пазырыке носили щит, сделанный из деревянной рамы, обтянутой кожей, прямоугольный в основании и закругленный сверху. Как еще одно отличие, пазырыкские щиты были абсолютно просты и, таким образом, находятся в числе тех очень немногих предметов, которые кочевники не пытались украшать. Кроме их луков асимметричной формы, стрел и кинжалов, ни какого другого оружия не было найдено в Пазырыке, так что до сих пор неизвестно, до какой степени воинское снаряжение алтайцев было похоже на экипировку

Ременная упряжь

И в Скифии, и в Пазырыке национальное искусство кочевников в самом чистом виде предстает перед нами в украшениях конской сбруи, для которой типичны поразительная гармония и притягательная живость.

Рис. 32. Уздечка из кургана № 5, Пазырык. 5-4 вв. до н. э.

Рис. 33. Уздечка из кургана № 5, Пазырык. V-IV вв. до н. э.

Рис. 34. Седельные ремни с ажурными узорами из кургана № 1, Пазырык. V в. до н. э.

Рис. 35. Седло из кургана № 1, Пазырык. V в. до н. э.

Непревзойденное мастерство в сочетании с качеством узоров привели к появлению поистине великолепных предметов, о чем говорят находки, сделанные в Пазырыке. Каждая деталь конской упряжи выразительна и обнаруживает в полной мере всю ту степень любви к коню, которая руководила кочевниками при изготовлении конской сбруи. Хотя сцены, подобные изображенным на вазе из Чертом-лыка и на других скифских изделиях из металла, и проливают в значительной мере свет на то, каким образом скифы запрягали и украшали своих лошадей, а археологические материалы с юга России подтвердили выводы, сделанные учеными ранее, многие технические детали оставались неясными. Только тогда, когда раскопки в Пазырыке явили на свет божий несколько полных комплектов конской сбруи, были решены мелкие вопросы и стал известен способ, каким алтайцы экипировали своих верховых лошадей. Сравнение между удилами, ремешками для носа и щек из Пазырыка и такими же предметами, найденными в европейской части степи, показывает, что они были существенно схожими на территории всего этого региона, и поэтому кажется более чем вероятным то, что недолговечные части сбруи - хотя они и не сохранились на западе - были очень похожи на те, которые сохранились в Пазырыке.