Скифы
Шрифт:
Крылов дал пенке подняться к краю, загасил огонь. Коричневая шапка начала медленно опускаться.
– Дед, а что, по-твоему, может в самом деле произойти в нашем обществе?
Дед сам положил в свою чашку сахара, внук всегда зажимает, якобы бережет сердце деда, до этого держал в ладонях, чтобы внук тайком не отсыпал.
– Да все, – ответил он, не задумываясь. – Все! Это если благополучную Германию взять, то там ни религию не сменить, ни форму правления, ни… ни вообще! А у нас обанкротилось все, на что ни посмотри. Хоть православие, хоть власть, хоть русская идея, хоть что хошь. У нас все может, Костик! Все может случиться.
Крылов
– И что может произойти? – спросил он, почти не слыша себя. Коричневая струйка завораживала. – Смена власти?
Дед поставил чашку, придирчиво следил, чтобы внук заполнил ее по самую полоску.
– Кого удивишь сменой власти? – сказал он пренебрежительно. – Это можно в любой стране. Но только в России можно что-нибудь… Ну, скажем, провозгласить своей целью восстановить попранную справедливость… или же в самом деле воссоздать некогда разрушенное могучее скифское государство.
Костя поперхнулся, горячий кофе попал не в то горло, он сам себя старательно постучал по спине.
– Дед, – сказал он предостерегающе. – Ты без меня лазил на сайт? То-то у меня за неделю месячная норма набежала!.. Дед, не бери в голову. Это у нас игра ума, не больше.
Дед буркнул:
– Жаль. Сейчас время такое, можно осуществить все, что в голову взбредет. Надо только десяток-другой энергичных мерзавцев. Остальные ведь – стадо. При царе были православным стадом, при Советской власти – молчаливым, сейчас – крикливое, но все равно стадо. Сильных можно увлечь идеей, а остальные будут строить покорно… да-да, могучее скифское государство! С его высокими моральными устоями, воинским духом… э-э… устоями морали. Это уже говорил? Неважно. У нас это возможно. Почему евреям можно было воссоздать свой Израиль через две тысячи лет после его уничтожения?.. Они тысячи лет скитались по миру, но наконец собрались и восстановили его на прежнем месте, хотя были планы воссоздать то в Аргентине, то в Анголе, то в Крыму…. А вам еще проще, территорию искать не надо!
– Почему?
– Отбирать ни у кого не надо, – объяснил дед сварливо. – Ведь здесь Россия! А русские сейчас без драки отдадут и себя, и землю родную, и все-все… Повопят немного, но отдадут.
До обеда он пахал за компом, выхлопные газы взлетающей ракеты никак не хотели ложиться в красивую формулу. Именно в красивую, за годы работы он уже усвоил, что правильное решение бывает только красивое.
Сели с дедом обедать, обнаружил, что кончился хлеб, а дед, как все старое поколение, без толстого ломтя хлеба не мыслил ни завтрака, ни обеда, ни ужина.
Чертыхнувшись, сорвался с места, пулей вылетел на лестничную площадку, зажал нос, огромным прыжком одолел расстояние до лифта. Кабинка стоит на седьмом, видно, не занята.
Дождался, вломился, поспешно ткнул пальцем в кнопку с номером 1. Как всякий горожанин, не понимал, как можно без острой необходимости ходить по лестнице, когда есть это уже не чудо техники, а обязательное средство передвижения.
Когда выскочил из подъезда, даже замедлил шаг, восхищенный и потрясенный. С востока подобно локомотиву двигалась туча. Огромная, как Уральский хребет, иссиня-черная, со зловеще задранным краем, она подминала небосвод непомерной тяжестью. Воздух спрессовался, звуки стали отчетливее, люди двигались медленно, увязая как в жидкой клейкой массе.
Солнце светило ярко, оранжевое,
– Ни фига себе, – сказал Крылов вслух. – Хорошо, что мы не скифы… Тем бы в своей голой степи деться некуда!
Ему почудилось, что у него что-то со зрением, мир потерял краски. Торопясь, он понесся вдоль улицы, булочная через два дома, длинных, как танкеры последнего поколения.
А со спины его настигала тяжелая тьма. Нет, не ночь, просто в серый бестеневый мир прорвался холод, будто над городом завис исполинский ледник. Крылову показалось, что где-то открылось окно в открытый космос, оттуда пахнуло небытием. По коже побежали мурашки, напоминая, что могучие люди – всего лишь мелкие букашки на поверхности глиняного шарика, летящего через бездну.
Он влетел в булочную, пронесся вдоль полок, руки привычно схватили черный хлеб – для деда, пару саек, батон белого хлеба – это для себя, пальцы бездумно отсчитали деньги.
– Возьмите сдачу, – сказала девушка строго.
Она сидела за кассой надменная, в фирменном костюме, застегнутая на все пуговицы, на красивых волосах нелепый кокошник.
– Проверьте, – отмахнулся Крылов, – там без сдачи.
Он вылетел как пуля, дома ждет дед, а на улице вот-вот влупит ливень, за дверью мир все такой же серый, словно от солнца осталась едва ли треть, а дома застыли мертвые, как Уральские горы.
В плотном, как стекло, воздухе возник вихрь, вздыбилась пыль и пошла стеной, тоже странной, ибо за ней, как за забором, оставался тот же неподвижный воздух. Крылов на бегу зажмурился, пропуская движущуюся стену из пыли, окурков, смятых оберток, грудь его непроизвольно расширилась, он вдохнул ставший редким воздух. Рядом судорожно разевала ярко накрашенный рот немолодая женщина, глаза испуганные, пальцы шарят в сумочке, явно ищут лекарства.
Все вдруг ощутили себя при перепаде давления, как глубоководные рыбы, выброшенные на берег. И тут же дальнюю сторону улицы заволокло туманом, автомобили и дома исчезли. Туман быстро двигался в их сторону.
Крылов ощутил, что такая стена ливня сметет и его, как грязную обертку из-под мороженого. Огляделся, бегом припустил под широкий козырек соседнего дома, на первом этаже которого размещен какой-то НИИ.
Ливень обрушился, как водопад. Стена из падающих струй сразу стала такой плотной, что он почти поплыл, сразу промок, целлофановый пакет норовил выскользнуть из пальцев, как скользкая рыбина.
Захлебываясь, он проломился сквозь завесу падающей воды, ударился о твердое, холодное, скользкое и, как ему показалось, мягкое. Вода разбрызгивалась о мраморные ступени, он развернулся и увидел вместо улицы сплошной серый шумящий туман.
А сам он очутился в тесном предбаннике массивного дома сталинской постройки. Внутренняя дверь осталась на кодовом замке, немолодая грузная женщина в промокшей одежде прижималась толстым задом к створкам. Крупные капли, похожие на прозрачные улитки, сползали по ее толстым ногам.
– Ну и ливень, – воскликнул Крылов. – Черт, всего один дом не добежал! Я живу в соседнем…
Женщина молча качнулась к входной двери, Крылова отодвинула корпусом, притянула за ручку, дождь отрезало, грохот стих, а через толстое стекло видно было, как в тумане раскачивается не то призрачная вершинка дерева, то появляясь, то исчезая, не то это так шутили водяные струи.