Скитальцы океана
Шрифт:
– Не боитесь, что эта ваша первая в жизни дуэль может оказаться последней?
– Вполне допускаю. Всякая дуэль может оказаться для любого из дуэлянтов последней. Но только она у меня, к вашему сведению, не первая, барон фон Рольф.
– В таком случае беру свои слова обратно, – все в том же иронично-снисходительном тоне пошел на примирение Рольф. – Надеюсь, семнадцать вам уже исполнилось?
– Мне уже давно идет двадцатый, капитан, – округлились от возмущения глаза Грея.
– В таком случае назначаю вас старшим офицером бомбардиров, лейтенант
– Да, старшим офицером бомбардиров?!
– Что вас так удивляет?
– Это не шутка? – понизил он голос почти до шепота. – Вы действительно хотите назначить меня лейтенантом бомбардиров?
– Уже назначил.
– Но согласятся ли с этим бомбардиры?
– А кто посмеет перечить капитану?
– Я имею в виду – вне корабля. То, что я лейтенант… Это разве будет признано?
– В общем-то, офицерские чины в королевстве Великобритании раздаю пока что не я.
– Вот и я смею предположить точно так же, сэр.
– Но как только мы доберемся до ближайшего английского порта, я сумею связаться с адмиралом или вице-адмиралом.
– …И если он подтвердит, что вы назначаетесь капитаном «Адмирала Дрейка», – теперь уже не мог не съязвить Констанций Грей. – В чем ни я, ни вы сами не уверены.
И, не выслушав возражений барона, решительно пошел вслед за Вентом.
Барон удивленно посмотрел ему вслед, ухмыльнулся, но «приводить в чувство» не стал – решил, что еще успеется.
– Этот и в самом деле может не выжить во время перехода к судну, – подвел тем временем итог своего первого знакомства с раненым боцман Гунн.
– Значит, оставляем его здесь, это уже решено, – рассеянно молвил Рольф, все еще глядя вслед новоявленному старшему бомбардиру.
– Как вам пополнение, командор? – мрачно проследил за выражением его лица Гунн.
– Скоро увидим. – И Рольф вручил боцману трофейные пистолет и нож.
– А почему не разоружен любимчик Грей?
– Наоборот, его следовало бы вооружить.
– С чего вдруг?!
– Поскольку на самом деле у него в запасе нет ни одного пистолетного заряда. Как бы он при этом ни храбрился. Другое дело – Вент.
– Думаю, ничего страшного не произойдет, если после сегодняшней вылазки нас станет не четверо, а всего лишь трое… – задумчиво жевал травинку Гунн.
– Не торопитесь, боцман, не торопитесь; вы не на пиратском судне и над вами английский флаг, а не «Веселый Роджер».
Только теперь Рольф приблизился к раненому и внимательно осмотрел его. Грудь бедняги была оголена, и из окровавленной повязки сочилась кровь вместе с остатками морской воды. Он еще жил, еще что-то бормотал в бреду, но уже было ясно, что время его исходит.
– Эй, Вент! – позвал Рольф пирата, уже намеревавшегося начать восхождение на хребет. – Вернитесь и останьтесь с раненым. В трехстах метрах отсюда – вон в том направлении – протекает ручей. Возьмите флягу, принесите воды и обмойте рану. Если этот несчастный умрет, идите в сторону вон той вершины, – указал на гору, видневшуюся неподалеку от Бухты Отшельника. –
Заметно было, что приказ капитана Венту не понравился, однако возражать пират не решился. Возвращаясь к раненому, он молча протянул Рольфу руку. Верно истолковав его жест, капитан так же молча вложил в нее лишь недавно отобранный у Вента пистолет, затем, метнув, вонзил в ствол дерева его нож.
– Для флотского лейтенанта его величества – неплохо, – оценил Вент, вновь давая понять Рольфу, что сломить его будет не так-то просто и что в роли капитана «Адмирала Дрейка», а значит, и своего вожака, Рольфа он все еще не признал.
– Не стоит так рисковать, барон, – недовольно прохрипел Гунн. – Эти бродяги – отпетые негодяи. Это говорю вам я, точно такой же бродяга и отпетый негодяй.
– Но вам-то я доверяю, боцман.
– Потому что только мне и можете пока что доверять.
– И все же будем считать, что теперь нас уже четверо, – и, выждав, пока Грей удалится еще шагов на десять-двенадцать, вполголоса проговорил: – И потом, без Вента нам легче будет выяснить, что представляет собой этот парень.
– Корабельный любимчик – вот что он собой представляет. Такие долго на кораблях не задерживаются. Тем более – на пиратских. Им хочется приключений и славы, славы и приключений. А море таких не терпит.
– Вам-то чего хочется, Гунн? Богатства, славы, чинов?
– Плевал я на все это, – и Гунн смачно сплюнул. – Все ваше золото и все ваши чины не стоят одного порыва мести. Нет, конечно, ни от денег, ни от почестей я не отказываюсь. Но и не стремлюсь к ним.
– Золото и чины – не стоят порыва мести? – щедро сморщил лоб капитан.
– Да, капитан. Золото и чины не стоят… порыва мести. Но только не надо сейчас об этом.
– И все же я верно понял: вы появились на море, стали моряком, пиратом… всего лишь ради мести?
– Вот именно: ради мести. Но только я ведь попросил вас, сэр… Потолкуем об этом в другой раз, – голос Гунна стал еще суровее. – В иной обстановке и более рассудительно.
– Как изволите, – высокомерно протянул Рольф, хотя категоричность боцмана явно обескуражила его.
– Извините барон, – понял свою оплошность Гунн. – На то есть причины. То, что мною движет, не подлежит ни пересудам, ни пониманию и осуждению. Это следует выносить в себе, проникнуться этим, взорваться собственными ненавистью и местью. Вот только вряд ли вам удастся постичь всю глубину и святость этого чувства, этой страсти.
Рольф снисходительно улыбнулся и похлопал боцмана по плечу.
– Зачем же так безнадежно, мистер Гунн? Обычно мне удается понимать своих собеседников. Тут многое зависит от того, как они объясняют свои взгляды.
– Мне почему-то показалось, что вам проще понимать корабельных любимчиков, вроде Констанция Грея.
– Не хватает еще, чтобы с первого же дня вы с лейтенантом Греем невзлюбили друг друга, – мрачно предупредил его капитан. – Но только помните: вражды на своем корабле я не потерплю.