Скиталец-2
Шрифт:
Поршни я носил и после семи лет, но уже повседневно. И да, в семь же лет я наконец-то получил долгожданные штаны. Новые! И стал уже числиться отроком, а не каким-нибудь младенчиком.
И нож на пояс! Вот так-то.
А в восемь лет поступил в школу. Мне выдали грифель, дощечку для письма и - внимание - три тетрадки с листами из белой бумаги! И я стал учиться, причём довольно прилично учиться. Да и как иначе-то? Ежели за плохие отметки - сразу же от бати ремня?! Строгий он у меня бывает временами...
В десять я получил башмаки. Типа это опять для 'парада'. Однако ходил обычно по-прежнему в поршнях.
С нетерпением
А там уже можно и жениться, ежели того захочу.
Глава третья. Расту, учусь
На летние каникулы батя меня, да и Первака с Втораком тоже, всегда посылал с оказией к своему старшему брату Ждану, на хутор в сельскую местность. Который располагался совсем невдалеке от 'обычного' леса. Ну помните, того самого леса, который 'третий' - смешанный и без свирепых хищных кролей и пауков? Ага, сугубо для того, чтоб мы там дядиной семье 'помогали' и вообще 'не зазнавались и не отрывались от простого народа'...
Семья дяди держала небольшое стадо коров и телят. Это по большей части - 'на продажу'. В виде мяса, масла сливочного и деревенского сыра. Ну и ещё довольно многое семья выращивала, однако это уже - 'для себя'.
К слову, на хуторе этом было аж три двора. Странновато как-то? Совсем даже нет. Потому что, конечно, чаще всего хутор - это один всего двор, но бывает, что хутора разрастаются, а всё ещё по-прежнему зовутся хуторами. И это как раз наш случай.
И да, другие два двора хутора упор делали не на коров, как семья Ждана, хотя и держали их по паре голов. В одном из них растили наш местный хлопчатник и разводили кур и коз. В другом - держали стадо овец.
Ну родичам я, конечно, помогал, чем тогда мог. Ну и чем они меня занять могли, чтобы у меня времени на баловство не оставалось. Впрочем, как и у остальных детей.
Вот, скажем, например, я там с первых же каникул в сенокосе принимал посильное участие. Это участие ограничивалось работой с деревянными граблями, когда подсохшее уже сено я в валки сгребал. Косу мне не доверяли, дорогая всё-таки вещь, стальная, ну а носить носилки... Для этого я ещё слабоват был. Носилки с сеном мне позволили носить к стогу лишь после десяти лет, да и то копёшки, которые я на пару с двоюродным братом Лёней носил, были не ахти какие большие... Ну и да, после десяти лет мне иногда всё-таки позволяли немножко и покосить, под приглядом людей опытных, само собой.
Однако сенокосных работ было относительно мало, потому что наше стадо паслось почти круглый год на зелёной травке. За исключением самого холодного периода, который менее полутора месяцев.
Кстати, двоюродный брат Лёня, который был на год старше меня, всегда очень крепко спал по утрам, но в обязанностях у него в тот год было - выгонять их коров в общее стадо с утра пораньше, каждый день. И при этом - ни к коем разе не проспать! А ночевал он почти постоянно на улице, в гамаке, сплетённом из пеньки. Не как я, на сеновале. Над гамаком он размещал кувшин с водой, к ней привязывалась верёвочка, которая с вечера ещё протягивалась к воротам соседей.
Те рано утром всегда ехали на телеге на рынок в соседнее село, со свежими продуктами для тамошнего
К слову, то стадо, в которое брат коров выгонял, я однажды целую неделю помогал пасти! Это когда подпасок у пастуха дядьки Митяя немножко приболел. Конечно, я тогда всё больше под ногами у дядьки Митяя путался, нежели ему в самом деле помогал...
Что ещё сказать. Нам дядя, кстати, из того самого 'обычного' леса - а он туда частенько на охоту ходил - нередко приносил всякой звериной живности, типа показать, что к чему, но затем её, конечно, отпускал на волю.
Оказалось, что лиса она только в сказке рыжая красавица, а в жизни - нехорошо пахнущее, противно тявкающее трусливое существо, не очень-то, кстати, и рыжее. Напротив, зайчик не был труслив, и он почему-то не хотел, чтоб его гладили, и дрался с нами ногами, даже пытался укусить, зараза, грыз ножки от скамеек и табуреток... А принесенный Жданом уж по-быстрому уполз от нас в кусты.
Приличнее всего вела себя сова, которая спала, привязанная, в сарае, пугала своим видом кошек, смешно таращила глаза и иногда страшно ухала. Поначалу я потянулся было её погладить, но дядя меня обломал, сказав: 'Ты не гладь её, Третьяк. Совы обычно не любят, когда их трогают. Могут и клюнуть. А клюв сам видишь у неё какой...' Прожила она у нас целую неделю, затем её тоже отпустили. Дядя объяснил: 'Нельзя диких животных держать на цепи, они должны жить в природе, а не развлекать людей'.
А ещё у нас там ёжик был, который потом ровно одну ночь прожил в доме. Кстати, иглы у этого довольно крупного ежа оказались твёрдыми, но не острыми. В общем, совсем не как швейные иголки были, вроде бы и уколоться-то об них невозможно, однако, когда ежа начинаешь трогать, он резко дергается и... приятного тут совсем мало! Ночью же он топал, фыркал, мешал нам спать, а ещё и засрал все углы. Наутро он был с позором изгнан обратно в лес.
Дядя тогда сказал: 'Ежи не приручаются. Совсем. Умишка им боги ни капельки не дали...' 'А кому дали?' - тут же спросил я. Дядя подумал, сказал: 'Ну, зайца, положим, приручить можно, ежели брать молодого, заяц он не совсем глупый'. 'А лисицу?' 'И лисицу - тоже. Знаю я о таких случаях... Но зачем она нам в доме? Дурной игривости в ней - до фига и больше, а посему эта рыжая стервь будет вымещать её на всём и на всех окружающих: драть мебель, грызть обувь, воровать еду... Причём воровать станет не с голодухи - а просто так, чтобы побегать от хозяина, поразвлекаться... Дворовую же мелкую живность всякую рыжая тоже будет изничтожать нещадно...'
И да, мы, хуторские мальчишки и девчонки, тоже ходили иногда с плетёными из лозы или лыка корзинками в этот лес. Ну, ещё и пару слуг-енотов с того двора, где растили хлопчатник, частенько с собой брали. В общем, считай, самостоятельно ходили, ну почти, - в том смысле, что с нами всегда парочка ребят или девчат тринадцати-четырнадцати лет была (почти взрослые!), для догляда за младшими. И даже с кое-каким оружьишком, чтобы хищника случайного отогнать... Собирали мы съедобные грибы и ягоды. Для себя и для продажи в городе.