Скиталец по морям судьбы
Шрифт:
– И каков его смысл?
В разговор вмешался Смиорган:
– Так он поможет нам бежать отсюда, Элрик? Хорошо бы поскорей…
– Не спеши, – сказал альбинос. – Я вам все расскажу чуть позже.
– Образ в камне может стать инструментом моего освобождения, – сказало Существо, Обреченное Жить. – Если в том, кто им владеет, течет королевская кровь, то он сможет повелевать Нефритовым человеком.
– Но почему ты сам не воспользовался этим камнем?
– Из-за наложенного на меня проклятия. Я мог повелевать, но не имел власти вызвать этого демона. Насколько я понимаю,
Элрик увидел горькую тоску в глазах Дж’осуи К’релн Реира. Он посмотрел на его белую обнаженную плоть, белые волосы, на тело, которое было не молодым и не старым, на обломок стрелы, торчащий из его левого бока.
– И что я должен сделать? – спросил Элрик.
– Ты должен вызвать Ариоха, а потом приказать ему снова вернуться в это тело, вернуть на место глаза, чтобы он мог видеть, и уйти из Р’лин К’рен А’а.
– И что будет, когда он уйдет?
– Вместе с ними уйдет и проклятие.
Элрик задумался. Если он вызовет Ариоха – который, Несомненно, не хочет сюда являться, – а потом заставит его сделать то, что тот не хочет делать, то это могущественное и к тому же непредсказуемое существо вполне может превратиться в его врага. Но, с другой стороны, они здесь в ловушке, в окружении воинственных олабов, и не имеют никаких средств вырваться. Если Нефритовый человек тронется с места, то олабы разбегутся, и Элрик с товарищами сможет вернуться к кораблю и добраться до моря.
Он объяснил все это своим спутникам. Этот план не понравился ни Смиоргану, ни Авану, а оставшийся в живых последний член экипажа вообще пребывал в прострации.
– Я должен это сделать, – сказал Элрик. – Ради этого Человека. Я должен вызвать Ариоха и снять проклятие, которое лежит на Р’лин К’рен А’а.
– Ачтоже тогда будет с нами? – спросил герцог Аван, инстинктивно прикоснувшись к рукояти меча. – Нет, я думаю, мы должны попытать счастья и дать бой олабам. Оставь этого человека – он сошел с ума, он бредит. Пойдем отсюда.
– Иди, если ты так решил, – сказал Элрик. – А я остаюсь с Существом, Обреченным Жить.
– Это означает, что ты остаешься здесь навсегда. Нельзя же верить в его россказни.
– Явнихверю.
– Ты должен идти с нами. Твой меч поможет нам победить. Без него олабы нас уничтожат – в этом можно не сомневаться.
– Ты уже видел, что Буревестник малоэффективен против олабов.
– И все же он действует. Не бросай меня, Элрик!
– Я тебя не бросаю. Я должен вызвать Ариоха. Это пойдет вам на пользу, я уж не говорю о себе.
– Я не уверен.
– Ведь тебе в этом путешествии требовалось мое колдовское искусство. Теперь оно к твоим услугам.
Аван подался назад. Казалось, существовало что-то, чего герцог боялся больше, чем олабов, больше, чем призывания демонов. Он словно прочел угрозу на лице альбиноса, угрозу, которой не осознавал даже сам Элрик.
– Мы должны выйти наружу, – сказал Дж’осуи К’релн Реир. – Мы должны встать под Нефритовым человеком.
– А когда мы покончим с этим, – внезапно спросил Элрик, – как мы выберемся из Р’лин К’рен А’а?
– Здесь есть лодка. Провизии на ней, правда, нет, но зато на нее погружена
– Хоть какое-то утешение, – сказал Элрик. – А ты сам не мог ею воспользоваться?
– Я не в силах покинуть город.
– Это часть проклятия, что лежит на тебе?
– Да… проклятия моей робости.
– Твоя робость держала тебя здесь десять тысяч лет?
– Да.
Они вышли из помещения на площадь. Настала ночь, и в небесах висела огромная луна. Если смотреть с того места, где находился Элрик, луна образовывала ореол вокруг головы Нефритового человека. Тишина стояла полная. Элрик вытащил из кошелька образ в камне и взял его большим и указательным пальцами левой руки. Правой рукой он вытащил из ножен Буревестник. Аван, Смиорган и вилмирский матрос отошли в сторону.
Элрик посмотрел на огромные нефритовые ноги, гениталии, торс, руки, голову, поднял меч и закричал:
– АРИОХ!
Голос Буревестника почти что заглушил голос Элрика. Меч ожил и завыл, угрожая вырваться из рук хозяина.
– АРИОХ!
Теперь наблюдавшие за происходящим видели только пульсирующий, светящийся меч, белые руки и лицо альбиноса и его малиновые глаза, сверкающие в темноте.
– АРИОХ!
И тут до ушей Элрика донесся голос, который не принадлежал Ариоху – казалось, заговорил сам меч.
– Элрик… Ариох должен получить кровь и души! Кровь и души, мой повелитель…
– Нет. Это мои друзья, а олабам Буревестник не приносит никакого вреда. Ариох должен прийти без крови, без душ.
– Только кровь и души могут вызвать Ариоха наверняка! – сказал голос, звучавший теперь отчетливее. В нем слышалась насмешка, и доносился он, казалось, откуда-то из-за спины Элрика.
Альбинос повернулся, но там ничего не было. Он увидел взволнованное лицо герцога Авана, и когда остановил на нем взгляд, меч описал круг в воздухе и потащил Элрика в направлении герцога.
– Нет! – крикнул Элрик. – Остановись!
Но Буревестник не остановился – он пронзил тело герцога и вошел ему глубоко в сердце, утоляя свою жажду. Оставшийся в живых моряк в ужасе смотрел, как умирает его хозяин.
Герцог Аван воскликнул в агонии:
– Нет! Элрик! Какое предательство!..
Он дернулся:
– Прошу тебя…
Он затрепетал:
– Моя душа…
Он умер.
Элрик вытащил меч из сердца вилмирца и разрубил надвое моряка, который бросился на помощь своему хозяину. Это Было сделано чисто механически, без раздумий.
– Теперь Ариох получил свои кровь и души, – холодно сказал Элрик. – Пусть придет Ариох!
Смиорган и Существо, Обреченное Жить, отступили назад, в ужасе глядя на одержимого Элрика. Лицо альбиноса исказила жестокая гримаса.
– ПУСТЬ ПРИДЕТ АРИОХ!
– Я здесь, Элрик.
Элрик повернулся и увидел, что в тени ног статуи кто-то есть – тень в тени.
– Ариох, ты должен вернуться в эту статую, чтобы она навсегда покинула Р’лин К’рен А’а.
– Я не хочу, Элрик.