Скиталец среди миров

— Простите, господин Рей! Умоляю, простите! Простите! Простите! Простите! — я смотрел на это бессвязно причитающее ничтожество, превращенное по моему приказу в окровавленный кусок мяса и не испытывал ни малейших душевных терзаний, кроме чувства глубокого удовлетворения. Эта тварь ослушалась моих приказов! Только за это его можно убить! Но мало того, он решил срубить по-легкому деньжат. Прикрываясь моим именем, продал республиканцам партию девочек. И ладно бы шлюх. Хотя и это недопустимо. Простых девчонок-школьниц, выловленных его тупоголовыми быками на улицах. Мразь! Моя совесть давно стала гибкой. Но это! Я брезгливо

поморщился, заметив на рукаве дорогого костюма бурые пятна. Ненавижу работорговцев!

— Он будет умирать долго, — я холодными пустыми глазами посмотрел сквозь своего зама. Старого бандита, у которого руки в крови по самые плечи передернуло, взгляд затравленно метнулся в сторону. Репутация!

— Будет сделано, шеф, — раздалось мне вслед, сквозь тоскливый, полный предсмертного ужаса скулеж.

Я вышел из ангара на улицу. От реки шибануло вонью рыбы и нечистот. Неспеша дошел до лимузина и хрустя суставами водрузил свой старый костлявый зад на дорогущую кожу. Надоело! Как же мне все надоело!

Накатила тяжелая, подавляющая тоска. Привычным движением откинул крышку бара. Переливчатая музыка,- и передо мной сверкают хрусталем бутылки дорогого элитного алкоголя. Взял первую попавшуюся из самых крепких. Налил полный стакан и, не чувствуя вкуса, залпом вылил в себя. Скоро. Уже совсем скоро. Приближение перехода я давно научился чувствовать. Холодная, тянущая боль в груди, нарастающая с каждым днем — первая предвестница окончания моей очередной жизни. Неприятное ощущение. Смерть всегда пугает, даже если знаешь, что она не окончательная. И привыкнуть к ней невозможно, уж поверьте.

Включил радио. Послышались звуки бравурного марша:

— Славные воины-гвардейцы 244 бронеходного полка 98 мобильной бригады имени Сиятельного герцога Огура под командованием Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Гатура водрузили священный Имперский стяг на здании городской администрации Ахал-Камала. Нашему горячо любимому всеми народами Империи юному Цесаревичу Гатуру, острым стратегическим умом и великой любовью и уважением среди суровых воинов Империи в свои 16 лет по праву заслужившему погоны полковника гвардии, — с пафосно-одухотворенными интонациями радостно протараторил диктор, — Противостоял 7-ой легион специального назначения «Потенс Поркус», в котором воюют нечестивые наемники Пенянских гор. Подлые республиканцы бросили на это направление самые подготовленные резервы. Но это не помогло! Гений Наследника втоптал в грязь гнусные легионы Республики Ухрат, где им, впрочем, самое место.

Я раздраженно ткнул кнопку и радио замолчало. Хорошо. Тихо. Опять накатило раздражение. Великий стратег! Гений! И кто?! Гатур! Мелкий самовлюбленный прыщ! Как и вся гвардия. Изнеженные, развращенные никчемные отпрыски аристократов. И ведь все всё прекрасно понимают. И то, что город взяли простые пехотные части ­– окопная чернь. И то, что гвардия еще три дня назад вовсю пьянствовала в столице. А когда республиканские легионы начали отходить из Ахал-Камала, была спешно переброшена на фронт. Знатным детишкам нужны награды и слава.

Миры меняются, а люди нет. Туклин еще не самый плохой. Это последние лет десять, как нового Императора короновали, всё покатилось в тартарары. А до того почти полтора века царили покой и порядок. Нет, были какие-то конфликты, локальные стычки, мелкие региональные войнушки. За ресурсы, землю, идеи. Но все это такая ерунда по сравнению с тем бардаком, что имеется на сегодняшний день. Хорошо хоть не долго мне осталось в этом мире. Скоро уйду.

Какое это у меня будет перерождение? Тридцатое, сороковое? Или

больше? Навскидку и не скажу. Если сесть, посчитать, то конечно назову точную цифру. Но зачем? Да и не все перерождения хочется вспоминать. Это сейчас я уже опытный попаданец, странник, скиталец, перерожденец. Называйте как хотите, мне все равно. Главное, что каждая моя новая жизнь дает мне опыт, силу, знания. Я их собираю, накапливаю, тщательно храню, не брезгуя ничем, даже самой незначительной мелочью. Считайте это паранойей. Но очень уж у меня нехорошие воспоминания о моих первых перерождениях.

Ну а как иначе? Я был простым, ничем не примечательным семнадцатилетним парнем, школьником в небольшом сибирском городке. Кое-как учился, играл в компьютерные игры, пытался что-то подзаработать курьером, чтобы помочь матери, которая воспитывала меня одна. Самая обычная жизнь, самого обычного подростка. И вот, во время подработки меня сбивает машина. Я даже не знаю кто виноват. Задумавшийся и словивший ворон я, или водитель. Помню только визг тормозов и удар. И да, хорошо помню то самое предчувствие неотвратимого за несколько дней до смерти. Но тогда я не воспринял его серьезно. Думал, что нервничаю из-за предстоящих экзаменов.

Повторюсь, я был простой мальчишка. И фантастику с фэнтези почитывал, даже увлекался. Наверное поэтому, очнувшись в другом мире, я не сошел с ума. Где-то на подкорке отложилось, что такое вполне возможно. А вот все остальное, что писали в книжках, оказалось чушью. Я не стал крутым архимагом, аристократом, воином. Я даже простым крестьянином не стал. Я стал рабом. Немощным, никому не нужным, ничего не знающим и ничего не умеющим рабом. Отчего, регулярно жестоко был бит. По той же причине давали мне работу самую грязную и неквалифицированную. Изгой, даже среди таких же бесправных скотов, как и я. И нет, я не поднял восстание и не сбежал. На это у меня не было ни воли, ни сил, ни возможности. Так и сдох через год, упав от бессилия и побоев в выгребную яму, где и утонул. Хреновая, позорная, нелепая смерть. Зато нереально мотивирующая. С тех пор ненавижу рабовладельцев и работорговцев.

В следующем перерождении стал умнее. Занимательно, что воскрес в новом мире опять семнадцатилетним подростком. И все последующие жизни я начинал именно в этом возрасте. Только знания, навыки и силы, накопленные в предыдущих жизнях, оставались со мной. Хоть какой-то подарок от подлого мироздания, играющего со мной в свою веселую для него и страшную для меня игру.

Так вот, при следующем перерождении, я уже не старался найти людей, сблизиться с кем-то. А стал аккуратно, чтобы не быть замеченным, наблюдать за поселком, рядом с которым начал новую жизнь в новом мире. Я примечал взаимоотношения жителей, прислушивался к языку. При этом подворовывал там же еду и одежду. И нет, мне не было стыдно. Я выживал как умел. Недолго.

Крестьянам надоели мелкие кражи и на меня устроили облаву. Снова привычные побои и меня отправили в город. А потом в клинику для умалишенных. А что еще делать с дикарем не умеющим говорить и не понимающим обычных для местных жителей вещей? Тоже отвратительное местечко. Но после рабства и одинокой жизни в лесу у поселка я воспринимал свое пребывание в дурдоме, как курорт. А на болезненные, неприятные процедуры не обращал внимания. Зато там были книги. И занятия. Меня учили читать, считать, разговаривать на местном языке. А когда научили выпнули на улицу, выдав документы с придуманными врачами именем и фамилией. Ну что же, будучи бомжом тоже можно постигать науки. И я постигал. Науку выживать на улице, красть, драться, виртуозно владеть ножом.