Скиталец. Начало пути
Шрифт:
– От чего ж, - говорит джентльмен - найдется. Если у тебя смелости хватит.
Я себя, Дэн, никогда трусом не считал. Сам знаешь, от опасности не прячусь.
Даня только кивает головой. И в самом деле, Брайан не из тех парней, что прятаться за спины других в бою будет.
– Смелости у меня хватит. Не струшу.
Мой собеседник молчит. Думаю, не поверил или еще чего.
– У меня на корабле железная дисциплина строгая. Если что, тотчас на берег спишу.
– А смелость тут причем?
– спрашиваю.
– Парень, я хожу под флагом Веселого Роджера. Мне трусы и бездельники не нужны.
– Пират?
– Спрашиваю шепотом. Кто знает, сколько ушей может услышать такие слова.
Джентльмен
– Что решил? Насильно не зову.
– Что решать-то. Плотником возьмете, пойду.
Не знаю, почему согласился. Так я встретился с капитаном. Они тогда за провизией заходили, тайно. И не жалею сейчас. Видать, старушка правду сказала. Не готов я к оседлой жизни. Мне здесь хорошо. На этом корабле. Здесь все иначе. У нас капитан особенный. Такого нигде не сыщешь. Ты и сам чувствуешь, только, Дэн, я объяснить не могу, что в нем особенное. Если хочешь, я тебе еще дну историю расскажу. Пойдем. Сядем на бочку. Что стоять-то.
Даньке хотелось услышать еще одну историю. Так и время быстрее пройдет. Они пошли, уселись на большую пустую бочку.
– Так о чем я? А, - продолжал Брайан,- о капитане. Ты заметил, он иногда так посмотрит или махнет рукой. Я не об этом. Я о Сайрусе. Он не всегда был таким отличным парнем. Когда вначале появился на корабле, он то скандал, то еще что затеет. Какой-то беспокойный. Однажды затеял он такой скандал. Тут Свен идет. Мимо проходит, остановился воле Сайруса, посмотрел на него и говорит, ты грязь на палубе. И дальше пошел. Сайрус не угомонился. Сделал вид, что ему все не почем. Плюнул вслед капитану. Свен даже не обернулся, словно нет для него этого матроса. В тот день Сайрус еще немного задирался. К вечеру успокоился. Ночь была не такая темная, как сейчас. На небе луна. В кубрике светло. Лежу я, ребята спят. Мне что-то не спится. Слышу, вроде кто-то всхлипывает. Пригляделся. Сайрус лежит, к стене отвернулся, плечи вздрагивают. Плачет вроде. Я поднялся. Подошел. Его за плечо трясу. Думаю, может помочь парню надо. Он вскочил, глаза безумные. Мне говорит, не трогай меня, не трогай, запачкаешься. Я грязь. И как двинет мне. Сам бегом на палубу. Я за ним. А как? Он меня шибанул, а я терпеть? Так это оставить? Выбежал, смотрю, он за борт прыгнуть собрался. В открытом море. Я подоспел, схватил его. Он сопротивлялся. Пришлось успокоить, как следует. Пару раз двинул, он призатих. Сели мы с ним прямо на палубу плечом к плечу. Он молчит, головой трясет. Что-то мычит. Не разберешь. Так и просидели до утра. На рассвете Свен вышел, сменить у штурвала старпома. Я Сайрусу говорю, иди, повинись перед капитанам. Поговори с ним. А он мычит, головой вертит. Помог я ему встать. В спину подтолкнул: иди. Поднялся Сайрус на капитанский мостик. Смотрю, разговаривает с капитаном. Я не слышал о чем. Разговаривали долго. Потом Сайрус идет. На глазах переменился. Свет изнутри. Грешнику отпустили его грехи. Я спросил, ну, как? Он простил меня, он понял. С той поры изменился матрос. Такой у нас капитан.
Свен вышел на палубу. Подышать ночным воздухом. Ему хотелось собраться с мыслями, побыть одному. Шел тихо, медленно. Он вел парней взять город. Знал, одна ошибка и погубит ребят. Прятал от всех свою тревогу. Сейчас можно расслабиться. Заметил двух матросов, сидящих на бочке. Остановился. Не хотелось подходить. Стоял в раздумье.
Брайан спросил у Дэна:
– Ты тоже так и не понимаешь, чего он так на тебя тогда взъелся. Ни на кого так не бросался. Он отличный капитан. Вот и не пойму, отчего. Я ведь все видел. За нашего капитана любой кровь свою и даже кошелек отдаст. Я видел, как ты прикрыл его своей грудью. Видел, как испанец хотел капитана в спину шпагой ударить. Ты молодец, Дэн. Не по справедливости он с тобой хотел поступить.
Свен
– Ладно.
– Данька смутился.
– Дело прошлое. Чего тут. Прикрыл и прикрыл.
Капитан стоял, слушал.
– Капитану никто не сказал, да и не скажет. И я не пойду говорить, - продолжал Брайан.
– Сейчас поздно рассказывать.
Свен повернулся и тихо пошел прочь, шепча на ходу:
– Мальчишка. Мальчишка. Тебя бы выпороть, да в угол поставить.
– Стыд за свой поступок жег его.
– Я твой должник, матрос.
Корабли вернулись на Тортугу. Вернулись домой. Свен и Данька сошли на берег, пошли в дом Леона. Вот знакомая дверь. Капитан стучит. На пороге Леон.
– Ну, вернулись. Заходите, - улыбается бывший моряк.
– Вижу, у вас все получилось. Да, Свен?
– Конечно. Все получилось. И твои советы пригодились, дружище. А вы здесь как?
– Свен всегда беспокоился за своих домочадцев. Это была его семья.
– Нормально. У нас спокойная жизнь, не то, что у вас.
– Леон обернулся и озорно, по-мальчишески, подмигнул.
– Леон, вечером со "Скитальца" груз привезут. Пойдем, поговорить надо.
– На "Скитальце" оставались старпом и боцман. Они решали, как поделить трофеи.
Капитан и бывший моряк ушли в комнату Свена. Заперлись там. Данька побежал на кухню в царство Жанетты. Переступил порог:
– Жанетта, это я.
– Женщина сидела возле стола. Глядела на свои кастрюли и сковороды. Отдыхала от суеты.
Кухарка повернулась, вскочила и бросилась к нему, обнимать.
– Дэн. Дэн, вы вернулись. Наконец-то. Как хорошо, что вы вернулись домой. Я знала, что вы нынче придете. Я вчера рыбу жарила, так она на сковороде скворчала. Так и готова выпрыгнуть со сковороды. У меня примета такая, что "Скиталец" возвращается домой. А потом я молиться ходила. Колокол звонко так пел, радостно. Совсем не так, как в тот день, когда мой муж уходил в море. Тогда он глухо так пел. Словно из под воды. Я молодая была. Сразу и не поняла, что он о нем плачет. Да о чем я, главное, что вы вернулись. Вон явился, шалопай глазастый.
– Жанетта говорила о Хуане. Тот вошел на кухню.
Хуан свесил голову. Грустный. Данька смотрел то на Жанетту, то на Хуана.
– Хуан, что случилось?
– Неужели в доме какие - то неприятности.
– Ничего. Я ленив, нерадив и прожорлив.
– Угрюмо произносил испанец заученную истину. Сам он в это уже не верил, но постоянно повторял. Это позволяло ему проникнуться жалостью к себе и своей "горькой" судьбе. Отчего не пожалеть разок другой себя любимого.
– Жанетта, это он о чем?
– Дэн вопросительно смотрел кухарку.
– Как о чем? Глазастый!
– Жанетта погрозила пальцем мальчишке.
– Девчонку углядел. Соседку. Как та выйдет на улицу, этот из дома шмыг. Возле нее вертится. Выплясывает. Влюбился. Подумал бы, кто он и кто она. У ее отца дом свой. Лавка. А он? Беда с ним!
– Жанетта, дело житейское. Все образуется. Кто в его возрасте не влюбляется? Все будет нормально. Да, Хуан?
– Конечно.
– В глазах печаль.
Даня бурчит, что б его не услышали: " Изобрази мне страдания юного Вертера. Пару раз застрелись, а потом - женись. Застрелиться от несчастной любви? Хуан не такой осел. Прожорливые долго не страдают."
Потом он сели за стол. Снова все были за одним столом. Жанетта расстаралась. Свен рассказывал о походе.
– Город мы быстро взяли. Они и не сопротивлялись. Форт мы захватили. Казармы поутру, как с тобой оговаривали, разбили из пушек. В форт первыми вошли Дэн и Брайан. Сняли часовых, ворота открыли. Без этого город бы не пал.
Даньке было приятно слышать похвалу. Он только говорил:
– Мы зашли перед самым рассветом. Отсиделись в крепости. Ничего больше. Все сделал капитан и другие ребята.