Скиталец
Шрифт:
Ему интересно было разбирать трактаты, написанные тысячу и две тысячи лет назад руками друидов, немногие из которых были еще живы. Интересно было обсуждать вопросы магии, пространственные и стихиальные заклинания.
Но, несмотря на все это, Дик заскучал. Он странным образом чувствовал не то чтобы враждебность этого места, а скорее собственное несоответствие ему. Все-таки Остров яблок был миром друидов. Воин здесь казался лишним.
Он немного помаялся, а потом, удивившись сам себе (мол, было бы из-за чего мучиться — не нравится тебе здесь, так отправляйся куда-нибудь еще), нашел
Гвальхир, слушая Герефорда, задумчиво пощипывал подбородок.
— До конца какой осени ты готов здесь задержаться?
— Как какой? Этой.
— Сейчас в Англии самое начало марта.
— Что? Как?… А где снег?
— Снега на Авалоне не бывает. Тебе следовало раньше сказать.
— Но… Но мне показалось, что прошло не так много времени.
— На Авалоне время течет несколько иначе. Я тебе говорил об этом.
— Ладно. Пусть. В таком случае я хотел бы, что бы меня и мою жену переправили в Англию. Да, и Олхаура, конечно, тоже. Боюсь, я уже несколько запоздал.
— Тебе следовало предупредить меня, что ты куда-то торопишься. На Острове яблок недели сливаются в дни, а месяцы — в недели. Но мне кажется, что тебе стоит задержаться здесь. Нигде больше наши мастера чар не смогут обучить тебя всему необходимому так быстро.
— Быстро? Да я не заметил, как прошла зима!
— Конечно, не заметил. Но если ты вспомнишь, сколь многому успел обучиться, то поймешь, что времени действительно прошло немало.
Дик ненадолго задумался. Он взвешивал все «за» и «против», вспоминал прочитанные книги, обсуждения заклинаний и стихиальных сил и в конце концов был принужден согласиться — изучить все это за два-три месяца невозможно. Он и в самом деле не заметил, как прошло время. Пожалуй, это неприятнее всего. Значит, магия друидов настолько мощна и неназойлива, что он не способен ей сопротивляться.
— Да, согласен. Получается, я и так задержался здесь дольше, чем собирался. Я должен возвращаться во Францию. К своему королю.
— Верность — вещь достойная, но надо и о себе думать. О своем образовании.
— Я считаю себя достаточно образованным.
— Вот как? В самом деле? — Гвальхир слегка улыбнулся.
Дик зло сжал губы:
— Не надо смеяться надо мной. Да, готов согласиться, что я знаю недостаточно.
— И думаю, ты понимаешь, что знаний всегда недостаточно. Подумай еще раз: ты уверен, что тебе именно сейчас надо покинуть Авалон?
— Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я остался? Я могу исполнить свой долг в отношении короля и вернуться. Тогда и научусь всему, чему сумею.
Гвальхир слегка передернул плечами, словно у него затекла спина. Провел рукой по лицу. В вечернем свете — они стояли у одного из окон бесконечных галерей Авалона: у того, что выходило на запад, — старик казался усталым и гораздо старше, чем обычно. Хотя, что уж говорить, его возраст перешел все мыслимые границы, которые Дик мог себе вообразить. Он помнил рассказы старого друида
— Мне почему-то кажется, что ты больше не придешь на Авалон, — сказал старик. — А я привык доверять своим чувствам. Знаешь, моя мать была ясновидящей. Я кое-что унаследовал от нее. Друиды не развивают подобных способностей, даже если они есть, но мои ощущения слишком часто оказываются верны. Ты мне веришь?
— Верю. Но сделаю по-своему.
Гвальхир помолчал.
— Почему? — осторожно спросил он. — Ты считаешь, что наши знания тебе не нужны?
— Считаю, что нужны. Но король Ричард превратился в настоящий камень преткновения между мной и всеми, с кем я общаюсь более или менее тесно. Я не меньше двух раз спорил из-за короля с супругой и никогда не уступал ей. Согласись, оскорблением для нее станет, если я уступлю тебе.
— Да уж — Гвальхир фыркнул, и улыбка мгновенно омолодила его. Теперь он был похож на пятидесятилетнего мужчину, которому, пожалуй, не заказано думать и о женитьбе. — Ну что ж… Вольному воля. Я хотел бы подарить тебе кое-что. Но сперва должен спросить: ты будешь пытаться снять печать еще раз?
— А что, от моего ответа зависит, будет ли сделан подарок или нет?
— Не совсем так. Просто, если ты делать этого не собираешься, подарок тебе ни к чему.
— Как интересно… Положим, собираюсь.
— В таком случае прошу тебя: будь осторожен. Благоприятный момент упущен. Кроме того, первая попытка наверняка насторожила хранителей печати.
— У печати есть хранители?
— Конечно. А ты как думал? Они не появляются в гроте в дни полнолуний — но лишь потому, что как раз в это время печать скрыта от глаз любого мага или жреца. Я уже объяснял, почему ты способен видеть основу этого заклинания именно в полнолуние. Теперь хранители будут начеку и не оставят печать ни на час. — Гвальхир запустил пальцы за пояс и вынул серп. — Возьми.
Дик осторожно взял. Вещица была маленькая, она вся уместилась бы в женской руке. Мерцание металла, из которого изготовили игрушку, было мягким, белым, но на серебро он не походил. В кончик был вставлен маленький искрящийся сапфир, зубчики усажены такими мелкими камушками, что невозможно было угадать, что же это за камни, а ручка оказалась выточена из отполированной кости. Впрочем, за ручку можно было взяться разве что двумя пальцами, даже женская ладонь на нее не легла бы.
— Что это такое?
— Серп. — улыбнулся Гвальхир. — Ну-ну… Не кипятись. Эта вещица может стать опасным оружием, но лучше всего рассекать ею узелок.
— Что за металл?
— Белое золото.
— Я и не знал, что золото бывает белым.
— Ричард, золото не бывает белым. Так называют сплав золота и платины.
— Что такое платина?
— Такой металл. Это неважно. Вещице, которую ты держишь, больше трех тысяч лет. Можешь не осторожничать с ней, — сказал Гвальхир, заметив опасливый взгляд, который Дик невольно бросил на артефакт. — Штука выдержала многое. Однажды, помнится, она даже противостояла мечу. Тяжелому нормандскому одноручному.