Скиталец

Робертс Тиффани

Рядом с Ронином Лара испустила долгий, медленный, прерывистый вздох, и напряжение в ее хватке ослабло.

Для ботов было естественно рассчитывать шансы, взвешивать вероятность в своих решениях. Возможно, функции Ронина по оценке риска были повреждены во время «Отключения» — он активно искал опасность, уходя в Пыль, и с ним следовало покончить тысячу раз. Но даже он мог оценить шансы.

Вероятность того, что нападавшие умрут, была гораздо выше, чем вероятность того, что Военачальника поколеблют слова.

— Я уверен, что у большинства

из вас есть вопросы, — сказал Родригес, снова привлекая к себе все взгляды. — У меня тоже есть, но у нас нет ни времени, ни информации, чтобы ответить на все из них. Тем не менее, прежде чем я отпущу вас, я хочу повторить… в этом городе люди страдают каждый день. Люди, которые не знают, когда их ждет следующий прием пищи. Люди, у которых нет кого-то вроде Нэнси, кто заботился бы о них, когда они болеют. Люди, которые каждый день просыпаются с мыслью, что этот день может стать для них последним. Мы справимся с этим и поможем всем этим людям. Но мы также обеспечим наше собственное будущее. Это место никогда не предназначалось для постоянного поселения. Нам нужно солнце. Нам нужны поля для выращивания нашего урожая. Нам нужен открытый воздух. И нам нужно расширять наше сообщество, если мы хотим, чтобы оно процветало.

В комнате снова воцарилась тишина. Ронин осмотрел солдат своей оптикой. Многие из них были молоды и, вероятно, никогда не вступали в перестрелку с враждебными силами. Сколько из них умрет, прежде чем все это закончится? Многие ли осознавали свою смертность даже сейчас?

— Когда мы отправляемся? — спросила Лара.

— За три часа до рассвета. Подготовьте сегодня вечером свое снаряжение и ложитесь спать пораньше, — Родригес встал. — Свободны.

Все еще держа Лару за руку, Ронин вывел ее из комнаты среди небольшой группы солдат в форме. Они петляли по коридорам, толпа редела, пока они с Ларой не остались одни в длинном, безмолвном коридоре.

Данные, новые и старые, проносились через его процессоры, почти слишком быстро, чтобы он мог за ними угнаться. Они были отсортированы, просеяны, классифицированы и перенаправлены в бесчисленные симуляции, сопоставленные с бесчисленными потенциальными результатами.

Завтра они войдут в Шайенн, цитадель монстра, который убил десятки, если не сотни, невинных людей и ботов за время своего правления. Монстр, убивший Табиту. Который прикончил бы Ронина и Лару, если бы не Ньютон и чистая случайность.

Ронин уже признал почти невозможность самого существования Лары, непостижимые цепочки причинно-следственных связей, протянувшиеся через эпохи, чтобы в конечном итоге привести его к женщине, которую он любил. Их выживание представляло собой подобную совокупность случайных событий.

Внезапный шторм, их близость к деревенскому дому, обнаружение Ларой убежища за ним. Присутствие Ньютона внутри. Его решение оставаться в укрытии, пока железноголовые атакуют, и их решение не обыскивать убежище. Руководство Ньютона по поиску базы и готовность капитана

Купера помочь нуждающимся незнакомцам. Преданность делу и талант Нэнси.

Любая из этих вещей могла быть компенсирована малейшим изменением в любой момент времени.

Его процессор внезапно связал это с чисто человеческой концепцией, которая всегда была за пределами его понимания.

Судьба.

Когда они вошли в свою комнату, Лара выдернула свою руку из его и повернулась к нему.

— Что у тебя в голове?

— Ничего, — ответил он. — Мой центральный процессор и хранилище данных расположены в моем торсе.

Она ухмыльнулась.

— Это поговорка. Ты всегда все воспринимаешь так буквально, — она толкнула его локтем, прежде чем сесть на кровать.

— Возможно, тебе стоит получше ознакомиться с моей анатомией, — Ронин тоже ухмыльнулся.

Смеясь, она откинулась назад, опершись на локти, и пошевелила бровями.

— Может и стоит.

Несмотря на игривый тон, ее улыбка была натянутой, а в глазах таилась тень. Она всегда излучала силу и упрямство, никогда не отступала от борьбы. Но это не означало, что она была лишена страха.

Он опустился рядом с ней.

— Честно говоря, в этом дне, месяце или году недостаточно времени, чтобы рассказать тебе, что происходит у меня в голове. Ты настаиваешь на том, чтобы отправиться завтра, и я знаю, что ничто из того, что я скажу, не остановит тебя. Мы будем в милях друг от друга, среди врагов. Я должен признать, что не смогу быть рядом, чтобы защитить тебя, и должен каким-то образом доверить эту задачу другим.

— Это правильный поступок, Ронин. Большинство этих людей знают меня. Они, скорее всего, будут доверять мне, зная, что я жила в той же дыре, чем каким-то незнакомцам с оружием.

— Я знаю, что это правильно, — сказал он. Он опустился на колени и склонился над ней, запустив пальцы в ее волосы. Он пристально посмотрел в ее глаза, в их замысловатое, нежное переплетение яркого голубого и едва уловимого серого. — Но я не хочу этого делать.

Эти глаза пробежались по его чертам, словно ища на них ответ, и между ее бровями появилась небольшая складка. Она пошевелилась, высвобождая руки из-под себя, и прижала ладонь к его щеке.

— Почему?

— Потому что ты — слишком большая цена, чтобы заплатить за их свободу.

Она отвела взгляд, нахмурившись, и складка между ее бровями стала глубже. Ее нижняя губа задрожала.

— Я не хочу умирать, — сказала она хрипло. — После всего, через что мы прошли, после того, как я нашла тебя… Я хочу жить. Больше, чем когда-либо, — слезы навернулись у нее на глаза, когда она снова посмотрела на него. — Но моя жизнь — мгновение по сравнению с твоей. Ты будешь продолжать жить, а я умру через пятьдесят лет, или тридцать, или десять. Или завтра. И все эти люди тоже. Они тоже заслуживают шанса.