Скитский патерик о стяжании евангельских добродетелей
Шрифт:
Авва Петр рассказывал о святом Макарии: «Пришел он некогда к одному отшельнику и, найдя его больным, спросил: не хочет ли он съесть чего-либо? – хотя в келии у больного ничего не было. Больной отвечал: “Хочу пастилы” (душистая лепешка).
Мужественный старец не поленился сходить в Александрию, чтобы доставить больному желаемое».
Сказывали об авве Иоанне Фивейском, младшем ученике аввы Аммона, что он двенадцать лет служил больному старцу, до самой смерти, сидя с ним на рогоже.
Об авве Агафоне рассказывали: придя однажды в город для продажи вещей своих, нашел он лежащего на улице больного странника, о котором никто не заботился.
Старец нанял для него небольшой покой, остался при нем, платил за покой из денег, получаемых
Он сам говорил: «Если бы я нашел прокаженного и мог отдать ему свое тело, а его тело взять себе, охотно бы сделал это, ибо такова совершенная любовь».
Некоторые старцы спрашивали авву Пимена: «Если мы увидим братий, дремлющих во время службы, позволишь ли толкать их, чтобы они проснулись и бдели?». Старец отвечал им: «Если я увижу брата дремлющего, то положу голову его на колена мои и успокою его».
Авва Феодор Еннатский рассказывал о себе: «Когда в юности моей жил я в пустыне, однажды пошел в хлебню приготовить себе два пшеничных хлеба и застал там брата, который хотел испечь хлебы, но не имел никого, кто бы ему помог. Я оставил свое дело и пособил ему. Но только кончил с ним, пришел другой брат, и сему я помог и испек хлебы. После того пришел третий, и я то же сделал. Таким образом делал я для каждого из приходящих и приготовил шесть хлебов. Наконец, когда уже никого не было из приходящих, испек я и свои два хлеба».
Авва Дула, ученик аввы Виссариона, рассказывал: «Когда мы вошли в пещеру, узнали, что старец, в ней пребывавший, умер. Авва Виссарион говорит мне: “Пойдем, брат, приготовим тело его к погребению, ибо для этого нас призвал сюда Бог”. Когда мы приготовляли его к погребению, нашли, что это была женщина, спасавшаяся под образом мужским».
Авва Иоанн говорил: «Сидеть в келии и всегда памятовать о Боге – то же, что быть в темнице. Вот что может означать изречение: в темнице бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25, 36)».
Авва Агафон говорил: «Я никогда не давал вечери любви, но подавать и принимать советы было для меня вечерей любви. Ибо думаю, что польза брата твоего заменяет приношение плодов».
Некто рассказывал, что один брат, впавший в грех, пришел к авве Лоту и не мог сидеть, а в смущении входил и опять выходил из келии. Тогда авва Лот спрашивает его: «Что ты имеешь, брат?». Брат отвечал ему: «Я сделал большой грех и не могу открыть его отцам». Старец сказал ему: «Исповедуй грех свой мне, и я возьму его на себя». Тогда брат сказал старцу: «Я пал в блуд и неистово стремился достичь его». – «Не унывай, – сказал ему старец, – еще есть время на покаяние. Пойди, пребывай в пещере и постись по два дня, а я принимаю на себя половину греха твоего». По прошествии трех недель, старцу было открыто, что Бог принял покаяние брата, и брат пребыл в послушании у старца до самой смерти своей.
Однажды авва Даниил рассказывал об одном великом старце, жившем в нижних странах Египта. Он по простоте своей говорил, что Мелхиседек есть Сын Божий.
Известили о нем блаженного Кирилла, архиепископа Александрийского. Сей послал за ним. Зная, что старец творит чудеса, и Бог открывает ему, если он о чем просит Его, и что по простоте он говорит слово сие, Кирилл употребил такую мудрую меру: «Авва, – сказал ему Кирилл, – у меня есть к тебе просьба: иногда помысл мне говорит, что Мелхиседек был Сын Божий, а иногда помысл говорит другое – что он был не Сын Божий, а человек, первосвященник Божий. Колеблясь между сими мыслями, я послал за тобой, чтобы ты помолился Богу, да откроет Он тебе сие». Старец, ободряемый своими добродетелями, сказал с дерзновением: «Дай мне три дня; я вопрошу о сем Бога и скажу тебе: кто таков Мелхиседек». Возвратясь, он молился Богу о сем. Спустя три дня пришел к блаженному Кириллу и говорит ему: «Мелхиседек был человек». Архиепископ спросил его: «Как ты узнал это, авва?». Старец отвечал: «Бог показал мне всех патриархов, так, что каждый по одному проходил предо мной, начиная от Адама до Мелхиседека, и Ангел сказал мне: “Вот Мелхиседек!”. Будь уверен – так было». Старец, возвратясь от Кирилла, начал сам проповедовать, что Мелхиседек был человек. Блаженный Кирилл весьма этому обрадовался.
Авва Даниил Фаранский рассказывал: «Отец наш авва Арсений говорил об одном, жившем в Скиту, что он был великий подвижник, но прост в вере и от простоты погрешал. Он говорил: “Хлеб, который мы принимаем, не есть существенно Тело Христово, а только вместообразное”. Два старца услышали, что он так говорит, и, зная его великим по жизни, уразумели, что говорит сие не по злобе, а от простоты. Они пришли к нему и говорят: “Авва! Мы слышали об одном старце, что он учит противно вере, ибо говорит, что хлеб, который мы принимаем, не есть существенно Тело Христово, а один только образ”. Старец отвечал: “Это я говорил”. Тогда они начали его увещевать, говоря: “Не так
“Верую, Господи, что хлеб сей есть Тело Твое и чаша сия есть Кровь Твоя”. И тотчас плоть в руке его стала хлебом, как бывает в Таинстве, и он приобщился, благодаря Бога.
После сего старцы говорят ему: “Бог знает, что человек по природе своей не может есть сырой плоти, а потому и преподает Тело Свое под видом хлеба и Кровь Свою под видом вина принимающим с верой”. Возблагодарили Бога, что Он не попустил старцу погубить своих трудов, и все трое с радостью возвратились в келии».
В Скиту был один старец – труженик по телесным подвигам, но неискусный в помыслах. Потому пришел он к авве Иоанну Колову спросить его о забывчивости.
Выслушав его наставления, возвратился в свою келию и забыл, что говорил ему авва Иоанн. Опять пошел спросить его и, услышав то же самое, пошел назад, но, дойдя до своей келии, опять забыл. Таким образом много раз приходил к авве Иоанну, и на возвратном пути овладевала им забывчивость. После, встретившись с ним, он сказал: «Знаешь ли, авва? Я опять забыл, что ты говорил мне, но чтобы не беспокоить тебя, я уже не приходил к тебе». Тогда авва Иоанн говорит ему: «Пойди зажги свечу». Он зажег. Авва сказал ему: «Еще принеси другие свечи и зажги этой». Он сделал так. Тогда авва Иоанн спросил старца: «Ведь не перестала эта свеча гореть от того, что ты зажег ею другие свечи?». – «Нет», – отвечал старец. «Так не угаснет и Иоанн, – сказал он, – хотя бы весь Скит ходил ко мне, не отдалил бы он меня от благодати Христовой. Потому приходи ко мне, когда хочешь, нимало не сомневаясь». Таковы были дела живших в Скиту. Они ободряли искушаемых и делали себе принуждение, чтобы взаимно одним других совершенствовать в добре.
Шел некогда авва Серапион через одну египетскую деревню и, увидев блудницу, которая стояла у своей горницы, сказал ей: «Ожидай меня вечером; приду к тебе и ночую с тобой». – «Хорошо, авва!» – отвечала блудница. И вот она приготовилась и постелила ложе. Вечером старец пошел к ней и, войдя в ее горницу, спросил: «Приготовила ли ложе?». – «Приготовила, авва», – отвечала блудница. Старец запер дверь и сказал ей: «Подожди немного, я только исполню наше обычное правило». И старец начал свое молитвословие. Читал он Псалтирь, после каждого псалма молился Богу о ней, прося Бога, да дарует ей покаяние и спасение, – и Бог услышал его. Блудница стояла в трепете и молилась подле старца. Когда старец окончил всю Псалтирь, она пала на землю. Старец взял Апостол, много прочитал из него и окончил свое молитвословие. Блудница пришла в сокрушение и, узнав, что старец пришел к ней не для греха, но чтобы спасти душу ее, поверглась пред ним ниц и просила: «Сделай милость, авва! Отведи меня туда, где могу я угодить Богу». Старец повел ее в женский монастырь и поручил матери настоятельнице, сказав ей: «Прими сию сестру и не налагай на нее бремени или заповеди, как на других сестер, но давай ей, чего она захочет, и если захочет уйти, позволь ей». По прошествии немногих дней женщина сказала: «Я грешница, желаю вкушать пищу через два дня». Еще несколько дней спустя она сказала: «Много грехов у меня, и я желаю поститься по сорок дней». Наконец еще через несколько дней она упрашивала настоятельницу так: «Сильно оскорбила я Бога моими беззакониями; сделай же милость – отведи меня в келию, запри ее и подавай мне в окно немного хлеба и рукоделие». Мать настоятельница исполнила ее просьбу, и бывшая блудницей в остальное время своей жизни благоугождала Богу.