Складская история
Шрифт:
Когда в понедельник Клавдия появилась на складе… Нет, идти с прической и в «топе» по поселку она все же не решилась, накинула платок и кофту с длинным рукавом, да и утром было довольно прохладно. Но уже на складе, когда солнце стало припекать, она вышла к рабочим… Те даже сбились с ритма погрузки машины, расширившимися глазами уставившись на свою хозяйку. Шофер, местный мужик, тоже бывший леспромхозовец, которому при дележе собственности достался нерабочий грузовик ЗИЛ-131, и он этот грузовик «поднял», и уже давно работал в фирме братьев Бобровых… Так вот шофер, увидев Клавдию с высокой прической с обтянутыми джинсовой юбкой бедрами, в кофточке без рукавов открывающий солнцу белые нежные руки до плеч и еще более визуально нежный живот… Правда открытость живота Клавдия уменьшила до минимума, только в районе пупка, так что ладонью можно было прикрыть… Но все это вместе на контрасте с той Клавдией, которую они видели в пятницу, произвело на все складское народонаселение ошеломляющее
– Ну, ты мать, даешь! – не смог скрыть изумления шофер. – Ну к ты прям лет на десять помолодела, – при этом ни он, ни все без исключения грузчики не могли оторвать глаз от наиболее привлекательных обнаженных частей ее тела – полных, округлых рук выше локтей и пупка, выпирающего нежным белым бугорком в промежутке между низом кофты и верхом юбки.
Клавдия, явно не ожидавшая такого эффекта, несколько смутилась. Но тут же, вспомнив «инструктаж» Анны Николаевны, взяла себя в руки, и словно не замечая все эти взгляды и того, что произнес шофер, заговорила «деловым» тоном:
– Что это за заказ вы грузите? Это который на Горького сто десять, на сто двадцать досок?… Не забудь захватить двух грузчиков, они разгрузку заказали.
Клавдия стала другой не только внешне, она и говорила и держалась как-то по иному. С обновлением внешности стал формироваться и новый стиль ее поведения, общения с рабочими, приказной, хозяйский. И, удивительное дело, все как-то присмирели, и кроме реплики шофера не последовало ни одной. А когда бригадир, обращаясь к Рахиму, негромко приказал:
– На разгрузку ты поедешь.
Клавдия это расслышала, уже идя в контору, ощущая взгляды десяти пар мужских глаз на своих обтянутых юбкой бедрах. Она с тяжеловесной грацией обернулась, и с тем же, не терпящим возражений тоном, приказала уже бригадиру:
– Его не посылать, он сегодня у меня работать будет, другого назначь.
И вновь в ответ не последовало никаких возражений. Такое преображение Клавдии, которую рабочие знали до того робкой, неряшливо одетой, кое как причесанной… Увидев женщину, которая буквально за выходные превратилась из замарашки в королеву, рабочие как-то самопроизвольно из «гордо звучащих» почти люмпенов превратились в скромных слуг. Конечно, Клавдия не ставила именно такую цель своего превращения. Она хотела кого-то соблазнить? Нет, эти рабочие не вызывали у нее никаких симпатий как мужчины, несмотря на то, что она уже третий год жила без мужа. Однако «просветительская» работа Анны Николаевны и случившееся как по заказу появление Рахима, эти два обстоятельства вкупе разбудили в ней то женское естество, которое вроде бы уже умерло, но оказалось лишь дремавшим в неком анабиозном сне. Она ведь была хоть уже и не молодой, но еще и не старой женщиной, и ей просто… хотелось. И это ненароком разбуженное желание толкало ее на то, на что еще месяц назад она бы никогда не решилась. Не решилась вспомнить, что она женщина.
В подсобке на это раз дел было немного, и Клавдия больше для вида занялась перестановкой стоявших на витрине всевозможных коробочек со сверлами, шурупами, гвоздями и прочих, используемых в строительном деле мелочей. Рахим послушно исполнял все распоряжения хозяйки, стараясь на нее не смотреть, но когда она поворачивалась спиной, он этого делать был просто не в силах. Клавдия ощущала энергетику этих взглядов, которые он бросал на нее, уверенный, что она никак не может этого видеть. Она и не видела, она чувствовала. Чувствовала примерно то же, что Анна Николаевна оставаясь в квартире с солдатом, делавшим у нее ремонт. Когда же вся работа была сделана, Клавдия, усадив Рахима на табурет, сама села на стул и стала его расспрашивать сначала о дяде, так сказать для «затравки», потом о нем самом, его семье. Откуда что взялось, видя что молодой парень сильно смущен, тем что они вдвоем остались в достаточно тесном помещении, и тем что она сидит совсем близко, Клавдия интуитивно, хотя ее этому никто никогда не учил вела себя как опытная кокетка. Это искусство таилось в ней само-собой и тоже, что называется, «дремало». Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу и юбка, которая была чуть ниже колен, поднялась, обнажив мощные колени и низ сочных ляжек. Живот в сидячем положении нависал обнаженной добротной женской плотью над джинсовой юбкой, грудь полуоткрытая сверху выступала двумя массивными молочного цвета полукружьями, тонкие бретельки кофты почти полностью оставляли открытыми округлые слегка загоревшие плечи, переходящие в нежные предплечья. Клавдия в своей жизни избежала тяжелой неженской работы своей бабки и, опять же, неженской нервотрепной жизни на колесах своей матери, потому сохранила до сорока лет, как здоровье, так и женственную внешность. С учетом этого все элементы ее «костюма» подбирались Анной Николаевной как в гардеробе самой Клавдии, так и на поселковом вещевом мини-рынке, рядом с железнодорожной станцией. И вот Клавдия, откинулась на спинку стула, покачивая ногой… красивой ногой, круглое колено, круглая икра без намека на выступающие вены, в красивой босоножке… и спрашивала, спрашивала… А Рахим в рабочей спецовке ссутулился на табуретке отвечал, явно чувствуя себя неуютно, потому как ему приходилось проводить незаметные манипуляции своими руками, держать их возле живота, чтобы не дать, так называемой, «крайней плоти» вздыбить его штаны прямо
То что хозяйка явилась на работу совсем не такая как в пятницу, Рахим тоже заметил сразу, но таращить глаза на ее частично обтянутые материей, а частично обнаженные прелести… Нет, он все это рассмотрел, но скромно, из-под тишка. Но когда хозяйка, усадив его напротив себя начала расспрашивать, находясь совсем рядом… Он как ни старался, не мог на нее не смотреть, не чувствовать, исходящий от нее запах чудесных духов «Шанель № 5». Все вместе, этот чудный запах, уединение и хозяйка… ее бедра, грудь, обнаженные колени, икры, руки, и особенно пупок, довольно жирный, в который, наверное, можно было целиком засунуть палец, производило впечатление. Тем не менее, эта как бы выставленная на показ полнота совсем не казалась безобразной, какой она бывает у жирных, пузатых мужиков. Нет, если женщина по настоящему женственна, то эти телесные излишества у нее смотрятся естественно, даже обворожительно, вызывая желание эти нежные складки не только обозревать, но и щупать, ощущать. Все это обрушилось на Рахима нежданным «водопадом», потому он туго соображал и с трудом осмысливал вопросы хозяйки:
– Семья… еще брат и три сестры, все меня моложе и я с женой. Отец на кирпичном заводе работает. Платят очень мало, на русские деньги где-то тысячу рублей и завод часто стоит. Кормимся с огорода, баранов держим, корову, мясо раз в неделю едим, молока, если корова доится, по стакану на человека получается. А вот дядя в прошлый год сразу двадцать тысяч рублей привез. Его семья потом до самого нового года плов с мясом ела и нас иногда приглашал… Как жили при советской власти? Не помню, я совсем маленький был. Но отец и дядя говорили, что лучше, чем сейчас. Тогда на детей большие пособия давали, и многодетным жить легче было. Но ели и тогда плохо. В магазин продукты редко привозили, и за ними надо было долго в очередь стоять. Сейчас легче тем, у кого детей мало. Если работа есть и детей мало сейчас у нас лучше, чем при советской власти. Я так думаю, больше двух детей не надо иметь. Вот жена одного родит, потом еще одного и хватит…
Помучив Рахима около часа, Клавдия решила, что для первого раза хватит, и отпустила его, к тому же тут «косяком» пошли заказчики. Из окна конторы она видела, как к нему подошел бригадир, что-то спросил. Рахим ответил и пошел грузить очередную машину…
8
То, что хозяйка явно благоволит новичку, стало окончательно ясно, когда она вызвала бригадира и уже прямо без полунамеков его предупредила, что если он и его земляки, будут хоть в чем-то ущемлять Рахима, она найдет возможность на них воздействовать, начиная от штрафов и кончая увольнением. Клавдия все-таки решилась последовать совету Анны Николаевны, уже без труда отметая свою прежнюю робость. И она сразу убедилась, что угроза возымела действие. Бригадир, этот наглец, который совсем недавно мог одним своим ором «забить» хозяйку… Он по настоящему перепугался. По всему, Анна Николаевна оказалась совершенно права, такого «теплого» места эти слабосильные и не первой молодости янгиюльцы вряд ли бы еще где смогли найти. Одобрила Анна Николаевна и выбор Клавдии, когда та показала ей Рахима.
– Хорош, какой чистый, симпатичный и крепкий. И главное, сразу видно, что скромный. С таким куда приятнее дело иметь, чем с наглецом. Как ты собираешься сократить с ним дистанцию? – тут же Анна Николаевна задала «практический» вопрос.
Клавдия потупилась и, слегка покраснев, заявила:
– Да я, вообще-то, просто парню хочу помочь, чтобы не заклевали.
– Перестань Клава, я давно живу на свете и потому отлично вижу, что он тебе нравится. Не из желания же ему помочь ты стала краситься, душиться, завиваться, одеваться по моде. Вон даже с голым пупком спокойно среди мужиков ходишь, а совсем недавно о том и думать не смела. Сказала «а», говори и «б». Продолжай в том же духе, но особенно не тяни, пока лето не кончилось. Плохо, что твои рабочие здесь же на территории склада ночуют. В этой конторе или подсобке вам никак нельзя. Потому, думай. Если совсем ничего получаться не будет, могу для свиданий свою дачу вам предоставить, – понизила голос Анна Николаевна.
– Да что вы, у нас до этого далеко, да, скорее всего, и не дойдет, – словно испугавшись, попыталась возразить Клавдия.
– Дойдет, это я тебе говорю. Главное, чтобы у тебя желание было, а у него… Поверь, он долго не выдержит, таких вот разговоров один на один. Если у него со здоровьем все в порядке, то на русскую женщину твоей внешности он не сможет смотреть без вожделения. Уж это-то я точно знаю…
Момент для сближения наступил довольно быстро, буквально через два дня после разговора с Анной Николаевной. Сын Клавдии с утра отправился в Москву, чтобы передать сестре деньги. Дочь за два года студенческой жизни в столице уже настолько «омосквичилась», что даже в каникулы приезжала к матери не более чем на несколько дней. Сейчас же она вдруг позвонила и чуть не в панике просила денег, вроде бы квартирные хозяева подняли цену за проживание и требуют деньги вперед. Это был, скорее всего, повод, чтобы вытянуть из матери дополнительные средства. В другое бы время Клавдия сама в выходной съездила и разобралась. Но сейчас она отправила сына. Вернуться он должен был поздно вечером, так как собирался поболтаться по Москве.