Склеп Хаоса

Локнит Олаф Бьорн

Жутковатые, однако не ставшие от этого более понятными слова дракона послужили своеобразным сигналом к тому, что разбежавшиеся и прячущиеся под развалинами горожане облегченно перевели дух и рискнули одним глазом выглянуть наружу. Увиденное, конечно, не доставило им радости, однако страшное видение – то есть кошмарный чешуйчатый ящер, извергающий огонь – больше не кружило над головами. Кое-где дымились подожженные драконом лавки, разбежавшиеся из загонов овцы и козы под шумок закусывали рассыпанными всюду овощами и фруктами, кто-то уже начал причитать над безвозвратно погибшим товаром… В общем, зрелище весьма напоминало самый заурядный разбойничий налет на процветающую

ярмарку. С той разницей, что разбойники в первую очередь позаботились бы ограбить торговцев, а дракон просто слегка позабавился. На свой драконий манер, разумеется.

…Из переулка вышел слегка покачивающийся Маэль Монброн. Свой эсток он волочил за рукоять, точно обыкновенную палку. Клинок, обиженный таким невниманием, цеплялся за что попало и звякал при каждом шаге владельца. Маэль пялился широко открытыми глазами куда-то в небо, из-за чего спотыкался обо все валяющиеся на земле предметы. Кажется, он всерьез намеревался преследовать дракона – неважно, по земле или по воде.

Конана он не заметил, пока со всего размаху не запнулся о предусмотрительно выставленную ногу.

– Тебе вообще можно поручить что-нибудь, кроме ковыряния в собственном носу? – задумчиво осведомился корсар.

Монброн посмотрел на возвышавшегося над ним противника и еле слышно всхлипнул, забормотав:

– Он свалился на нас сверху. Схватил Агнессу и сразу взлетел. Я даже понять ничего не успел.

Изрядно растерянному и обескураженному Маэлю совершенно не пришло в голову простое соображение: он вовсе не обязан оправдываться перед корсарским капитаном. Но наследник потомственных охотников за драконами с ужасом обнаружил, что прикончить крылатого ящера отнюдь не так просто, как о том повествовалось в летописях рода. Молодой человек не слишком понимал, как ему вообще удалось остаться в живых. Зверь должен был убить его. Прикончить одним ударом толстого чешуйчатого хвоста со щелкающей клешней на конце. А вместо этого он по-прежнему стоит на разоренной торговой площади и несет какую-то чушь; дракон же в это время летит к своему убежищу, унося самую красивую из когда-либо встречавшихся Маэлю женщин…

Ну почему все, за что он ни возьмется, получается из рук вон плохо?

– Я ничего не мог поделать, – повторил Монброн, чувствуя себя полнейшим ничтожеством. – Мы просто убегали…

– А почему ты не спрятал девчонку в какую-нибудь щель вместо того, чтобы таскать ее за собой? – с легкой снисходительностью в голосе поинтересовался Конан.

– Не знаю… – почти беззвучно ответил Маэль. Медленно, но верно он начинал понимать, в какую неприятность угодил. По его вине осталось в живых страшное чудище и похищена племянница градоправителя. Что теперь будет?

– Носит же земля таких идиотов, – брезгливо заметил киммериец. Вживую подтверждалось еще одно его старое убеждение: большинство бед происходит именно от восторженных юнцов, которые сначала лезут в дела, которые их не касаются, а потом непременно влипают в дерьмо и тянут за собой всех окружающих.

Монброн был настолько расстроен, что вовсе не обратил внимания на оскорбление. А если и обратил, то не стал возмущаться, сочтя, что вполне заслуживает подобного наименования.

Тем временем вокруг начали происходить некоторые изменения. Развалины, которые выглядели совершенно безжизненными и заброшенными лет эдак сто назад, постепенно оживали. Люди выбирались из таких щелей, куда, казалось, с трудом могла протиснуться даже очень тощая и проворная кошка. Отовсюду доносились охи и причитания, но, кажется, всерьез никто не пострадал. Только вот торговля была безнадежно испорчена…

Конан

подозревал, что разъяренные несчитаными убытками торговцы и покупатели, а также городские власти очень скоро учинят розыск виноватых. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кому предстоит оказаться в роли таковых. Киммериец прикинул, не стоит ли по быстрому уйти, и самоуверенно решил, что можно не торопиться. С какой стати ему удирать, будто он в чем-то виноват? Не станут же его обвинять в том, что он пригласил сюда дракона? Хотя… Народ на Полуденном Побережье горячий, и обычно не утруждает себя подробным выяснением, кто прав, а кто виноват. Все знают, что он прибыл сюда за головой дракона. Наверняка кто-то видел представление, устроенное Монброном, и решил, что корсар просто-напросто уклонился от участия в схватке с ящером…

Вокруг двух стоящих на площади людей постепенно начинала собираться толпа. Пока еще маленькая и занятая больше собственными несчастьями, но, как только карташенцы придут в себя, сборище превратится в многоголового и многорукого зверя, куда похуже разъяренного дракона. Кое-где уже раздавались не предвещавшие ничего хорошего выкрики и угрозы.

До сих пор не понимавший, что к чему Маэль растерянно озирался. Конан тоже огляделся, но с двумя определенными целями: выяснить, не околачивается ли поблизости кто-нибудь из его подчиненных, и прикинуть, где в случае всеобщей свалки можно будет пробиться.

– Послушайте, – напрочь выбитый из колеи Монброн даже позабыл о своей неприязни к корсару и о только что нанесенных оскорблениях, смывать которые рекомендовалось исключительно кровью противника. – Кажется, мы почему-то вызываем у этих добрых людей крайнюю неприязнь…

– Эти добрые люди ожидали, что ты убьешь дракона. Ты этого не сделал. Значит, сейчас будут убивать тебя, – охотно пояснил Конан. Подумал и уточнил: – Ну, и меня тоже. Око за око, так сказать…

Маэль открыл было рот, чтобы в очередной раз пожаловаться на несправедливость мира и доказать, что он ни в чем не виноват. Потом подумал и закрыл, вовремя сообразив, что никакие его доводы не будут услышаны. Вместо этого он покрепче вцепился в рукоять эстока и как бы невзначай переместился поближе к киммерийцу. Ненависть ненавистью, а жить любому хочется. И у двоих людей, что ни говори, шансов уцелеть гораздо больше.

Неизвестно, чем бы обернулось назревающее посреди разоренной ярмарки побоище. Перейти от слов к делу горожанам помешал чей-то полный неподдельной муки крик, требовавший «немедленно, слышите вы, немедленно!» пропустить его к «этим мерзавцам».

– Это кто? – насторожился Монброн.

Конан прислушался:

– По-моему, дон Карбальо, градоправитель. И он тоже хочет твоей крови.

– Почему только моей? – возмутился Маэль. – Это ведь не я, а ты трепался на всех углах о том, что открутишь голову любой ящерице-переростку, даже если ее и называют драконом. И пусть, мол, она только попадется на твоем пути…

– Когда я такое говорил? – на этот раз настала очередь Конана возмущаться.

– Губернатору ты такое говорил, – злорадно напомнил Маэль и на всякий случай еще немного попятился от медленно смыкавшегося вокруг людского кольца. – Я собственными ушами слышал.

Благородный дон Карбальо, градоправитель Карташены, наконец-то протолкался к предполагаемым виновникам обрушившихся на город неурядиц. За ним следовал десяток изрядно разозленных вояк в форме местной гвардии, а далее валила размахивавшая оружием разношерстная и крикливая компания молодых дворян из числа благополучно уцелевших при крушении помоста.